Дерве Корим задумчиво нахмурилась.
— Впрочем, может, я и сумею заставить его совершить самоубийство. К примеру, если после долгих пыток предложу ему выбирать между новой невыносимой болью и тем, чтобы покончить с собой одним из моих кинжалов… Это ли не наслаждение? Наблюдать за тем, как он, обессиленный, трясущимися ручонками пытается вскрыть себе вены и выпустить дарующую жизнь кровь.
— Это было бы логично, — кивнул Тьяго.
Потупив взор, Дерве прошла еще несколько шагов, а затем добавила:
— Знаешь, чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что твой прорицатель был весьма проницателен.
Когда начало смеркаться, Тьяго развел костер, озаривший своим светом неровный круг поляны диаметром в добрых пятнадцать ярдов. На самом краю освещенной территории шумела река, и Дерве Корим, несколько минут понаблюдав за игрой воды, поднялась и сбросила куртку.
— Искупаюсь, пожалуй, пока вода еще хранит дневное тепло, — произнесла она. — Шрамы покрывают мое тело так же, как и мое лицо, если тебе вдруг захочется посмотреть, как я моюсь, не стану препятствовать. Но должна предостеречь от сопутствующих позывов. Кинжалы я всегда держу под рукой.
Тьяго, в этот момент жевавший обжаренный кукурузный початок с гарниром из сушеных яблок, что-то пробурчал, подавая знак, что она ему совершенно не интересна. И все же, хоть он и не собирался подглядывать, но устоять перед соблазном таки не смог. С расстояния шрамы скорее напоминали татуировки. Опустившаяся на колени в игривом потоке, с водой, пенящейся вокруг ее талии, Дерве выглядела очаровательной и влекущей, словно сошедшей со страниц древних легенд нимфой, не подозревающей о том, что за ней наблюдает великан. Оставалось только гадать, что за алхимия оказалась способна превратить ее в столь переполненное злобой существо… впрочем, Тьяго за свою жизнь не раз имел возможность видеть, на какие мерзости порой готовы пойти люди. Сложив лодочкой ладонь, женщина зачерпнула воду и пустила ее ручейком между лопаток. Тьяго подумалось, что на свете нет ничего чище и прекрасней вида женской спины.
На землю опустилась ночная мгла. Дерве выбралась из воды и принялась вытираться, бросая на воина косые взгляды, словно пыталась понять, что у него сейчас на уме. Затем она обернулась полотенцем и присела подле костра. Тьяго мужественно сдерживал свои желания, и ему даже вдруг показалось, что его спутница несколько обижена проявленным к ее наготе равнодушием. Шрамы, покрывающие тело женщины, посинели от холодной воды, но теперь они скорее казались причудливым рисунком, совершенно никак не портящим ее красоту.
