Думаю, читательское внимание этой книге обеспечено, хотя премьера состоялась и без громкого юбилея. Многим хотелось бы разобраться в ворохе легенд и подробнее рассмотреть 13-летнюю мирную вахту предпоследнего Императора Всероссийского. И книга вышла основательная, как сам император-миротворец. Александр Мясников, в отличие от предшественников, при всей очевидной любви к герою не стал упражняться в панегирическом жанре. В повествовании нелишними оказались «черви сомнения» – а без них какая может быть аналитика? А главное – сквозь документы, письма, поступки, исторические анекдоты проступает личность, проступает русский характер, за который царя одни любили, а другие опасались.
В СССР царя-реакционера не жаловали, хотя рьяная ненависть по отношению к нему не культивировалась. Его воспринимали как гробовщика либеральных Великих реформ, а к ним советские историки относились, как известно, тоже без восторгов. Словом, в разряд главных пугал реакционный самодержец не вошёл, его просто подзабыли – по крайней мере, мало кто знал Александра Александровича в лицо.
В любом разговоре об Александре III неизбежно звучат напевы о его богатырской наружности, об истинно русском былинном характере. В книге Мясникова психологический портрет самодержца куда богаче на оттенки. Это не «патриотическая функция», а полнокровный человек – существо противоречивое. Словом, вместо официозного парадного портрета мы получили современную сагу, в которой герой разнообразно проявляет себя и в семейном интерьере, и в большой политике.
Считать Александра III успешным искоренителем революционных настроений нельзя. Да, террор удалось приостановить, но стратегически и либеральное, и социалистическое сопротивление самодержавию усиливалось. Император умер в 1894-м, а уже через десять лет Россию трясло – и в историческом контексте отгородить эпоху Александра III от революционного пожара невозможно. И здесь не обойтись без анализа «развития капитализма в России». Пожалуй, об этих материях в книге написано скуповато, есть только намётки. Зато мы видим царя-патриота, почвенника. По его указу даже Министерство иностранных дел перешло, наконец, на русский язык. Между прочим, и русскую литературу в гимназиях стали изучать серьёзнее.
В последние годы у нас то и дело к месту и не к месту повторяют царский афоризм: «У России два союзника – её армия и флот». Сказано крепко. Но, к сожалению, этот принцип стал оправданием инертности для дипломатов и политиков. Дескать, пущай военные работают, у них ракеты большие, а с нас взятки гладки. Но Александр III как раз показал себя как влиятельный арбитр в международных делах. К тому же он заключил самый масштабный союзнический договор в истории Российской империи. Последствия этого шага оказались противоречивыми, но ясно одно: император понимал, что изоляция гибельна для огромной империи, и был инициатором изобретательной внешней политики.
