- И вы?! - девушка задохнулась от гнева. - Вы молча ждали... Никому, ничего... Мы - только наблюдатели, да? Пускай, мол... Я сейчас же полечу...
- Никуда вы не полетите, - голос Ильи стал еще жестче. - И даже не станете звонить. Вам нужно все обдумать и взвесить. Решиться. Поймите, Ирина: если вами руководит только сострадание к ближнему, то оно сейчас для Анатоля не благо, а яд. Ваше участие покажется ему издевкой, слова ложью...
- Но я... я... - на лице Ирины отразились недоумение и обида. - Поймите и вы - он мне не чужой. Я одного хотела: чтобы он повзрослел, избавился от этой дикой смеси инфантильности и максимализма. Хотела подержать его на расстоянии. Я думала - он поймет. Поймет, что нужен мне, очень нужен, но нужен другой - настоящий.
- Не спорю, - мягко сказал Илья, отступая на полшага. - У Анатоля в душе уйма наносного, не спорю. Но Жданов, увы, не борец. Он не справился с вашей сверхзадачей, Иринушка. Запутанность мыслей и чувств - вот его настоящее.
- Что же делать? - прошептала девушка.
Илья пожал плечами.
- Вам виднее. Говоря образно, Анатоля надо как-то переиначить. Характер, привычки, мировоззрение. Надо прежде всего привить ему чувство самоконтроля...
Илья секунду помолчал и добавил, понимающе глядя на собеседницу:
- Это в самом деле сверхзадача - переиначить человека. И она по плечу не только обществу, но и одной-единственной женщине. Не обязательно энергичной, - он лукаво улыбнулся, - обязательно - любящей. Короче, вам.
Он проснулся, как обычно, в шесть.
Рука привычно нащупала "ежик" дистанционного пульта управления. Пальцы пробежали по эластичным пирамидкам контактов, и переборка, разделяющая комнаты, ушла в стену, открылись окна и лоджия. В модуле сразу стало светло, повеяло рекой и мокрым садом. "По-видимому, ночью был дождь, подумал Илья, - а я не слышал. Жаль..." Ночной дождь представлялся ему как знак согласия всего живого, как тихий - чтоб не разбудить человека разговор стихий. О примирении, любви и вечной гармонии.
После зарядки он лег на ковер, расслабился, пытаясь настроить себя на веселый лад. Подмигнул арлезианским подсолнухам, прислушался к хору рассветных птиц, уже пробующих свои голоса. После двухмесячной стажировки в отделе эмоций Илья не только признал, но и глубоко уверовал в рекомендацию Службы Солнца: "Смех - не роскошь, а жизненная необходимость". Социальные психологи отдела утверждали: двадцати минут солнечного настроения вполне достаточно, чтобы нейтрализовать весь груз отрицательных стрессов, накопившийся за день. Рекомендовали они улыбку и в качестве утреннего моциона: чтобы создать оптимистический настрой, приобрести дополнительный заряд энергии. Поэтому будущих Садовников с первых же занятий учили искусству смеха, искусству улыбки. Чтобы они выводили смех на улицы и площади, чтобы к смеху возвращались былые спонтанность, безоглядность, "неорганизованность". Уже в XX веке, вспомнил Илья, - светлые умы сожалели, что их урбанизированной цивилизации почти не знакомы карнавальный хмель, азарт незатейливых розыгрышей, трюков и импровизаций, что вырождается на корню площадное, ярмарочное, народное веселье. Первым это заметил Александр Егоров. Потом во весь голос предупреждал об опасностях обособленного образа жизни Уиттьер. Он писал о сенсорном голоде и кризисе общения. Но только Симонов и Андрич, одни из зачинателей Службы Солнца, объявили индивидуализм главным врагом объединенного человечества и повели с ним беспощадную борьбу... Площади Зрелищ, специализированные парки с различными уровнями общения, коллективное решение всех важных вопросов, насыщение жизни праздниками это были первые шаги, проба сил, эксперимент...
