Быстро темнело. Туча, застлавшая небо, была окрашена снизу оранжевой зарей, от которой стены зала приобрели медные отсветы. Множество людей, притулившихся на полу, полуобнаженных, с распущенными волосами, казались первохристианами, которых гонители поместили в сердцевину медного быка, — уже было сложено кострище, медь начинала накаляться. Металлический трос с зарядами, баскетбольные корзины с укрепленными бомбами отливали жестокой краснотой, не меркнущей в сумерках.
Люди, изведенные за день, томимые жаждой, ложились на пол, прижимали к себе детей. Казалось, в темноте укладывается и горестно вздыхает огромное измученное существо, быть может, корова в последнюю ночь перед бойней. Стрижайло смотрел, как расплываются в сумерках мутно-белые лица, чувствовал вокруг себя множество теплых, полуобнаженных тел, от которых исходили волны тревоги. Где-то близко, положив под голову портфельчик, прилег мальчик, мысль о котором рождала в Стрижайло болезненную нежность и сострадание.
Боевики затихли у бойниц. Сквозь приоткрытую дверь слышались их голоса, светился огонек сигареты.
Он лежал на полу, засунув под голову локоть, и разум его, потрясенный дневными переживаниями, получил, наконец, возможность объять происшедшее в целом. Обнаружить в жестоком хаосе скрытую логику. Логика заключалась в том, что это он, Стрижайло, был повинен в случившемся. Его неуемный темперамент, необузданное творчество, гениальная страсть к аттракционам и мистификациям запустили кромешный план. Казавшийся вначале политическим спектаклем, план превратился в финале в языческую гекатомбу, жертвоприношение жестокому богу, чудовищный религиозный акт. С того далекого дня, когда в гольфклубе "Морской конек" он встретился с Потрошковым и получил от него лестное предложение, он шаг за шагом продвигался в анфиладе расширявшихся проектов и замыслов. Включал в них все новые идеи, испепелял репутации и судьбы, достигал ошеломляющих результатов. Разгром компартии Дышлова и близких ему соратников. Свержение Маковского и разорение его "нефтяной империи". Лукавый обман Верхарна с его последующим убийством. Грандиозный аттракцион думских выборов, похожих на карусель, где верхом на жирафах, верблюдах и жабах мчались по кругу кумиры и герои толпы, падая поочередно в грязную жижу, и он, Стрижайло, хохотал при каждом падении. Президентские выборы — смесь крови и патоки, в которых мазали себя карикатурные лидеры на потеху публике, и жуткий пожар Манежа, в отблесках которого обреченно ступал по брусчатке маленький человечек. Все это мчалось, расширялось, захватывало все новые пласты и объемы. Пока ни превратилось в обезумившую толпу детей и женщин, среди которых бежал он сам, подгоняемый пулями, помраченный творец и художник.
