Комбинат только-только строится, ещё пока расчищаются площадки и подводятся пути к будущему гиганту, а в сознании его созидателей уже живёт проект, идея, чудо комбината. Так зодчий, касаясь первого камня, уже представляет белоснежный храм. Художник первым движением кисти соединяется с иным пространством. Писатель, изрекая первое слово, погружается в многоголосие нарождающегося романа.
Творец комбината — его директор Пушкарёв — воплощает это чудо как автопортрет. На нём от постоянных размышлений уже пролегла сибирской рекой глубокая морщина, дорожными насыпями обозначился контур лица, яркими сварочными вспышками просияли всевидящие глаза. Как опытный пластический хирург, скальпелем техносферы Пушкарёв преображает природный ландшафт, проецирует на него свой образ: "Он летел над огромным операционным столом. Казался себе хирургом. Опускал из неба отточенный скальпель. С его лба и висков срывались невесомые вихри, неслись к земле, ложились оттиском. И земля, страдая и мучаясь, принимала на себя его лик".
К этому портрету со всех концов страны движутся люди. Каждый добавляет в него свои штрихи. В каждом живёт зародыш комбината, который предстоит бережно взрастить, не жалея своих жизненных соков, своей энергии: "Люди являлись, и каждый нёс своё электричество. Их сближение, как искра, испепеляло долю их общих мгновений и жизней. Мельчайшие раскалённые брызги застывали на растущих железных конструкциях комбината".
Пушкарёв — тот, кому необходимо разогнать застоявшееся историческое время, стянуть ремнями техносферы уходящее в бесконечность пространство, суммировав для этого всю сосредоточенную в его руках мощь: "Он сжал кулак до синих бугров жил, и в стиснутой ладони бились и рвались на свободу железные дороги и реки, людские несметные жизни, хрипел и орал континент, а он, Пушкарёв, держал его под уздцы".
Комбинат должен стать эпицентром техносферы, трамплином, с которого она выйдет на новый уровень. Не только Пушкарёв воплощает себя в комбинате, но и комбинат вживляется в Пушкарёва, пульсирует в нём вторым сердцем. Все линии пушкарёвской жизни сошлись в точке комбината, все прежние усилия, успехи и препятствия вели его к этой стройке. Весь его род своими перемещениями, лишениями и грёзами прокладывал ему путь сюда.
Кажется, Пушкарёв способен повернуть вспять не только сибирские реки, но и реки человеческих судеб, слить их воедино с рекой времени. Создать новую цивилизацию тугоплавких и морозостойких людей: "Мы построим такой мартен, с такой температурой плавления, чтобы весь шлак истории, весь металлолом распустился в чистейшую сталь. Может, из неё, из сияющих сплавов будет отлит новый человек". Новые люди пройдут по тонкому льду и невредимыми вырвутся из пламени. Они возведут из металла город-сад, где тонким стеблем до самого неба взрастёт телевышка. Эти люди укротят шаровую молнию, бульдозерным ковшом из древнего капища извлекут крохотный браслет. Им явятся калики перехожие и откроют неизречённую истину.
