Я вообразил, что Хосе тотчас же заберется в капот грузовика — размеры моего хозяина позволяли проделать этот акробатический трюк — и не вылезет оттуда, пока не устранит аварию.
Вместо этого он спросил меня, разбираюсь ли я в моторе.
— Да, я знаю, что в нем есть сколько-то лошадиных сил.
— Тогда придется ждать.
— Ждать?! Чего?! — встревожился я.
— Пока не проедет камионеро, который в этом разбирается.
Хосе двадцать лет водил грузовик, но об устройстве мотора не имел даже отдаленного понятия.
Все двадцать лет, если случалась авария, он спокойно ждал появления другого камионеро, который определил бы причину поломки, устранил ее или взял машину Хосе на буксир. И так как среди камионеро весьма развито чувство товарищества, система моего турка действовала безотказно. Единственное неудобство заключалось в том, что камионеро иной раз приходилось ждать и два-три дня.
В подобных случаях время утрачивает всякую ценность. Из богатства оно становится наваждением, проклятием, и самое лучшее — это впасть в спячку.
Правда, только для тех, кто не умеет читать в священной книге природы. Если вы любите и понимаете природу, пустыня сразу же оживает для вас: унылый доселе пейзаж приобретает редкое очарование, природа вступает с вами в беседу, время уже не кажется бесконечно долгим. В самом деле, его даже не хватает, чтобы полюбоваться огромными окаменевшими ракушками, которые океан отбирает назад у тонкой полоски земли, наслаждаясь мщением, о котором мечтал тысячелетия. А разве легко оторвать взгляд от узкого, врезавшегося в океан полуострова, превратившегося в пляж для сотен тюленей, которые греются на солнце, радостно повизгивая?! Можно часами любоваться семейством гуанако, занятым весьма серьезным спором; заметив постороннего, они тут же удаляются с самым независимым видом.
А океан?
Пустынный и мрачный, одинаковый и всегда разный, древний и такой юный, он завораживает и гипнотизирует своим ритмичным и одновременно грозным шумом, блеском пены, из которой с одинаковым успехом может вынырнуть невиданное чудище и смуглая Венера.
Впрочем, нелепое создание, которое, словно пустая бутылка, вдруг закачалось на волнах, было всего-навсего смешным маленьким пингвином.
От волнения он даже споткнулся, но потом направился прямо ко мне. Я сидел на берегу с гордым и скучающим видом помещика, готового немедля прогнать непрошеного гостя из своих обширнейших владений. Пингвиненок с бессознательной смелостью всех близоруких подошел совсем близко и смерил меня сверху донизу любопытным и наглым взглядом.
