Я даже не заметил, что мы подходим к лагуне.
Опять этот проклятый капкан!
Вместо хижины мы соорудили плот. До полудня мы кружили по лагуне в тщетной надежде извлечь из воды утонувшую нутрию. Дно мы исследовали теперь длинными шестами. Лагуна была довольно широкой, и нам не улыбалась перспектива лезть голыми в ледяную воду и потом долго плыть к берегу, чтобы погреться у костра.
Полчаса спустя у меня уже не хватало мужества смотреть на мои вспухшие, кровоточащие и синие от холода ноги. Каждый раз, когда мне приходилось двигаться по нашему зыбкому плоту, я испытывал такое чувство, будто ступал по стеклянной кровати.
Но Франческо пожелал обследовать дно той части лагуны, которая покрылась коркой льда.
Итак, вперед, наш гордый плот-ледокол! Мои нервы начали сдавать. Я почувствовал, что терпение мое кончилось.
У меня зародилось подозрение, что я попал в руки фанатика и садиста, способного в любой момент сбросить меня в воду и продержать там до тех пор, пока я не принесу в зубах мертвую нутрию с капканом.
Он сумасшедший, и я тоже схожу с ума! По тому, как яростно он греб веслом, было ясно, что взывать к разуму или пробовать с ним договориться совершенно бесполезно. Я готов был взбунтоваться и заставить его отступить... В таких случаях лучше стрелять первым. Я радостно и злобно ухмыльнулся.
Наконец-то меня осенило. Надо выстрелить первым.
Всегда стрелять первым! Кто дал перед отъездом этот драгоценный совет? Я отлично помнил: это был Хуан Эрейра, по прозвищу Красавчик. Он шесть дней скакал на коне, чтобы сразиться на ножах с нахалом, посмевшим утверждать, что может выпить больше, чем мой приятель. Однажды после очередной драки Хуан сказал мне: «В Патагонии всякое может случиться. Главное не растеряться и выстрелить первым. Из тюрьмы выйти нетрудно, но вот с кладбища...» Я хорошо его помню, Хуана Эрейру!
огромный детина, весь в рубцах, шумный и разговорчивый, щедрый с друзьями и беспощадный к врагам.
При этом разговоре присутствовал и Франческо.
Значит, и он знает, что, когда настанет момент... Но, к счастью, настал момент прекратить поиски. Возвестил об этом могучий залп живописнейших и непотребных андалузских ругательств.
У огня мои преступные планы, порожденные адским холодом и отчаянием, вновь удалились в область смутного, подсознательного. Только выпив чашку горячего чая, я признал, что это тоже была работа; не бесполезная трата времени, а настоящая работа.
Ведь и электрик, очутившись вдали от мастерской, будет долго искать запропастившиеся куда-то клещи, а шофер — разводной ключ. К несчастью, сами места и способ наших поисков были не слишком благоприятны для того образцового самообладания, которое писатели-юмористы рекомендуют сохранять при розысках затерявшейся в спальне запонки. Отсюда я сделал вывод, что следует лучше вбивать колья и крепче привязывать цепочку.
