— Значит, терпение и мужество — вот, что вы советуете, Норос?
— Самые лучшие советчики, капитан.
Прошло уже два года с тех пор, как бриг «Жанетта» покинул Сан-Франциско. День отплытия, день торжества, пожеланий, день самых радушных надежд казался теперь для команды далеким прекрасным сном. Экспедиция «Жанетты» рассчитывала еще в первое лето своего плавания достичь континента, который по предположениям и по преданиям береговых жителей лежал на северо-запад от Берингова пролива. Там, на земле, снабженная на три года провиантом и теплой одеждой, экспедиция должна была перезимовать с тем, чтобы следующим летом или отправиться дальше к северу, или, если запасы истощатся и дальнейшее плавание окажется опасным, вернуться обратно на юг. Продвижение на север должно было продолжаться до середины июля или, в крайнем случае, если погода окажется благоприятной, до середины августа. Затем, если земля не покажется в виду, капитан Делонг из предосторожности намеревался вернуться на юг. Однако ужасная действительность превосходила все опасения капитана. «Жанетта», казавшаяся такой могучей, нарядной и бодрой, «Жанетта», так легко переносившая невзгоды океанского плавания, оказалась бессильной в борьбе с ледяными гигантами. Уже через два месяца после своего отплытия из Сан-Франциско она была затерта льдами. Среди ледяных полей плавание корабля представляет из себя ежеминутную опасность. Судно с трудом пробивает себе дорогу среди ледяных глыб. Погода не благоприятствовала экспедиции — все время сильный ветер с юга гнал «Жанетту» на север; рано наступившие морозы затягивали льдом открытые водные пространства, корабль промерзал со всех сторон и прилипал ко льду, как-будто был смазан клеем. К осени он был окончательно взят в плен.
Теперь все надежды экипажа были обращены на приближающееся лето: от наступающего тепла ждали освобождения; благоприятный северный ветер мог тоже оказать немалую услугу. Оставалось только ждать и надеяться.
Вечером в кают-компании собралась вся команда. Работы на «Жанетте» для матросов почти не было никакой. Она беспомощно неслась в своей ледяной колыбели туда, куда ее гнали ветер и течение. На стене каюты капитан вывесил такое об явление: «Здесь просят ни о чем печальном не разговаривать», и участники экспедиции строго следовали этому правилу. Их было тридцать три человека; за год испытаний, тревог и надежд они сжились между собой и теперь представляли из себя крепко спаянную дружную семью. Более твердые и выносливые всячески поддерживали тех из своих товарищей, кто выказывал печаль, утомление или чье здоровье пошатнулось в условиях жестокого полярного климата. Сюда, в кают-компанию, приходили с веселыми лицами, с шутками и песнями. Всеобщий любимец, молодой, красивый, веселый матрос Эриксен. обладал прекрасным голосом. До сих пор, несмотря на всю опасность положения, он еще ни на миг не потерял своей беспечности и твердо верил в благополучный исход предприятия. Он пел, а профессор Ньюкомб, ученый, пожилой, всегда погруженный в занятия человек, брался за гитару. За столом доктор Амблер, прекрасно исполняющий роль заботливой и любезной хозяйки, разливал горячий кофе, вкусно приготовленный поваром негром Ах-Самом.
