Забегал и Кравецкий, собирая своих людей, вооружая их чем попало. В числе других рабочих получил охотничье ружье и отец Вани Недоли.
— Неужели и вы, батько, стрелять будете? — подступил к отцу сын.
— Та коли всунули в руки ружье, треба стрелять… Думаешь, не сумею? Служил в солдатах еще при царе, а потом и у Буденного. Дело привычное…
— И то знаете, против кого придется стрелять?
— С паном, Иванко, я на раде не был — не позвал он меня. А что на той стороне мой старый друг Симон Голота живет, то добре помню, — спокойно ответил отец.
Пока во дворе помещика готовились к выступлению против «безбожников», Шмитц дал последние инструкции Василию для резидента и ушел с ним к изгибу Збруча против Варваровки, на границу «трех петухов». Расчет был такой: когда в центре, против Лугин, Кравецкий заварит кашу, все внимание пограничников будет приковано к неожиданной диверсии, и агент сможет проскочить границу.
3
Идея Байды насадить на заброшенных склонах сад увлекла пограничников, колхозников, все население Лугин.
— Отслужим, уедем домой, а память о нас останется на долгие годы, — говорили комсомольцы.
Особенно радовался Николай Семенюк: в этом году у него кончался срок службы. Уезжать ему было некуда, решил остаться в родном селе навсегда и всей душой отдавался работе в будущем саду.
Когда объявили первый субботник по закладке сада, все вышли, как на праздник: свободные от нарядов бойцы, жены командиров, ученики, работники МТС. Герасименко с первых дней подружил с Байдой и горячо поддержал его идею, выделил два трактора — одним рвали старые пни, на другом Семенюк пахал. Мальчишки восхищенно вскрикивали, когда старые корни, словно выстрелы, хлопали над склоном, оравой бросались на коряги и с веселыми возгласами оттаскивали их к дороге.
Симон Голота, усмехаясь в усы, торжественно ходил со складнем по освобожденному от зарослей полю, отмеривал ряды будущего сада, намечал места для деревьев.
— Добре придумали хлопцы! Теперь от старой жизни и корней не останется, — и девушкам, которые тут же принимались копать ямы для саженцев: — Вы бы, девчата, политрука нашего приворожили каким-нибудь любистком… Добрый хозяин…
Поискав глазами Байду, который вдруг где-то исчез, он бросил складень и поспешил к реке.
Антон лежал и прибрежных кустах, осматривая в бинокль противоположный берег.
— Аль что неладное, политрук? — встревожился Голота.
— Да ничего, просто наблюдаю… — сдержанно, словно нехотя, ответил Байда. — Идите туда, а я — на заставу…
