Они быстро договорились. Так «умер» Владимир Иосифович Фризин и появился на свет в Раздорожье путеец Афанасий Семенович Ярченко. Под личиной скромного служащего на шумной узловой станции он терпеливо ждал, но человек с требованием «переадресовать багаж» не появлялся.
Шли годы. На работе он был аккуратным, исполнительным и через восемнадцать лет достиг, если судить по теперешним временам, приличного положения — старший диспетчер на таком важном узле! Его ценят, уважают, даже фотографию поместили на Доске лучших людей. Что ни говори, приятно. Если жизнь не удалась, надо добиваться хотя бы спокойной, обеспеченной старости. Но глубоко в душе жил в нем прежний Фризин, готовый кому угодно зубами перегрызть горло, чтобы вернуть утерянное. Продолжал ждать — и дождался, наконец!
Выпроводив посетителя, диспетчер занялся привычным и изрядно надоевшим ему делом, но все делал автоматически.
Все его мысли устремились в будущее. Он мог бы уйти вместе с Коперко, без него здесь справятся, но хотелось побыть наедине с этими мыслями. Да и осторожность в таком деле нужна…
Сногсшибательная карьера безродного немецкого ефрейтора давно заинтересовала Фризина, и в последнее время он все чаще мысленно совершал путешествия в прошлое, бередя старые раны, растравлял давние обиды. Что ефрейтор, замахнувшийся на всю Европу, не оставит в покое Россию, это несомненно. А что из этого выйдет, трудно предвидеть.
«Опоздал ты малость, господин ефрейтор, опоздал. Мужик окреп, теперь он горой станет за Советы… Взять хотя бы мой Базавлук. На кого там можно рассчитывать, кроме старого Барышника?»
Может, не стоит рисковать? Отделаться от них, плюнуть на журавля в небе и держать синицу в руках?
Он не был трусом, хотя и особой храбростью не отличался. Просто рассуждал, что выгоднее. За годы службы в Раздорожье диспетчер Ярченко ничем не согрешил перед властью, хоть и ненавистной ему. А грехи Фризина в восемнадцатом поросли быльем. Простят за давностью лет.
«Что, если сейчас явиться в органы и выложить перед ними выкуп в виде этого шустрого посланца лейтенанта, ныне полковника?»
Сначала это показалось даже заманчивым, подобие улыбки промелькнуло на его тонких губах. Но слишком долго он носился с мечтой, слишком долго ждал, чтобы вот так необдуманно разрушить мечты собственными руками.
Нет, надо выведать, какая обстановка, узнать, что от него требуется.
Взглянув на часы, Фризин закрыл кабинет и поспешил к себе. У дома остановился, взглянул на окна — ставни открыты, света нет.
