Вообще-то моя регенерация благодаря покровительству артефакта очень даже сильна. Удивляло другое — почему на меня не подействовала местная анестезия? Это же было так больно!
Спросить я могла только у артефакта, но не факт, что он мне ответит, да и опасно это было делать под носом у маньяка-целителя, который, казалось, с особым извращенным удовольствием штопал меня вчера невероятно медленно и больно. Нет уж, больше не дамся!
Потерла ноющее плечо, скосила глаза на многочисленные бинты, закрывающие рану, вздохнула… Хотелось пить, есть и в туалет. И даже не знаю, чего больше, вот только сил встать у меня не было.
Совсем.
Нет, все-таки очень странная слабость.
И тут же словно откуда-то из подсознания пришел тихий ответ: «Это регенерация. Регенерация и голод. А еще урок».
Урок?
Последнее слово откровенно озадачило. Чему урок? Как эта дикая боль и слабость могут быть уроком?
И снова подсказка: «Зазналась».
Я?
Распахнув глаза, я смотрела сквозь озадачившуюся моим неадекватным поведением Клариссу, перебирая в памяти последние дни и вчерашние моменты. Я зазналась? Но…
Но ведь это не так!
Обида заставила сжать пальцы в кулак и прикусить губу. Гадко. Подло. Я знаю, что обязана, не привлекая к себе излишнего внимания, дожить до двадцати одного года. Помню.
Но я просто не имела права спустить им пренебрежительное отношение! Я хранитель! И пускай я действительно библиотечная крыса, но это не умаляет моего достоинства и совсем не значит, что я должна пресмыкаться и унижаться перед какими-то студентами!
Злость росла, беспомощность душила, бессилие унижало.
Я чувствовала, как кожа пошла обжигающими красными пятнами гнева, который не находил выхода, оставалось лишь злобно скрипеть зубами и уповать на то, что это когда-нибудь закончится. Три месяца. Мне нужно продержаться лишь чуть больше трех месяцев, а потом я вернусь домой.
И тогда…
Дверь открылась без стука и предупреждения, а в мою палату зашел широко улыбающийся лэр Эстефан, при появлении которого я моментально напряглась и даже сумела сжать в кулак вторую, раненую, руку.
— Ну-с, как наши дела? Проснулся, голубчик? А что злобный такой?
— Не люблю болеть, — тихо процедила, тщательно контролируя перемещение Эстефана по комнате. — Надолго я здесь?
— А что? Уже торопишься сбежать? — Целитель коротко рассмеялся, словно шутка была невероятно удачна и смешна. — Не выйдет, голубчик. Вчера я слегка погорячился, так что сегодня буду лечить тебя с особой нежностью и усердием. Так-с, что тут у нас?
