Н. Стариков:
«Понятно, что Керенский не трогал большевиков именно по указанию своих хозяев. Ведь расправился же он весьма жёстко с ни в чём не повинными генералами Корниловым, Крымовым, Эвертом и тысячами простых офицеров, якобы принявших участие в Корниловском мятеже. А вот с Лениным и Троцким и их друзьями, прибывшими в Россию в запломбированных поездах, Керенский нянчился как с нашалившими детьми…»
Керенский:
«Я желаю, чтобы Ленин мог говорить в России столь же свободно, как в Швейцарии».
Н. Стариков:
«Непосвященные в планы союзных спецслужб большевики были в ужасе от стремления Ленина к диктатуре пролетариата. Нахимкис, Гольдберг, Богданов – его ближайшие соратники недоумевали – ведь только свершился «Февраль», скоро будет создано Учредительное собрание, а Ильич маниакально требует революции».
Л.Д. Троцкий:
«Требование Ильича углублять революцию, двигаться к диктатуре пролетариата были непонятны его соратникам, пугали их и возмущали. На собрании петроградского комитета большевиков Ленин оказался в полной изоляции. Делегаты переглядывались, говорили друг другу, что Ильич засиделся за границей, не присмотрелся, не разобрался».
Из работы Николая Старикова «Февраль 1917: Революция или спецоперация?»:
«Конечно, Ленин не мог объяснить своим товарищам политическую цель взятия власти. Ведь у него была масса секретных обязательств, точно также как у Троцкого и Свердлова. Берёшь деньги – должен их отработать. Весь вопрос в том, почему же Владимир Ильич так торопился? В чём же было дело? А ответ здесь достаточно простой: полковник Хаус, главный советник президента Вильсона, представлявший интересы банкиров в Белом доме, как-то сказал, что если Троцкий будет плохо работать, мы вновь призовём Керенского. Хотя это заявление было сделано после «великого октября», оно объясняет почти всё. И Троцкий, и Ленин понимали, что если они не выполнят своих обязательств, то за них это сделают другие, а с ними поступят жёстко – поэтому-то Ленин так торопится и при этом не может ничего объяснить своим сподвижникам. У него чёткие сроки и конкретные обязательства перед «союзниками». Как ему (Ленину) объяснить своим излишне принципиальным товарищам, что «специально сложившиеся условия» для революции действуют только сейчас! Что Керенский будет вести себя так странно, играть в поддавки, только пока у него есть такое указание. Переменится позиция его хозяев, и большевиков могут прихлопнуть в один момент. Объяснить это невозможно».
