Прыжок | страница 9



— Всего, всего на свалку. Коли вода застоялась да гнилью отдавать стала, так в нее чистую воду нечего лить, пока старую, вонючую, не выплеснешь. А уж плескать, так начисто, да потом и налить самой чистой, чтобы сквозила. Посмотри, что у нас в комсомоле. Мало таких, как Гришка Светлов, или Сашка, или Федька Тихон? Это разве комсомольцы? Кино да домашняя путаница, да еще свои делишки, где-нибудь в темных уголках, в клубе. Сделает милость, придет в союзный день на собрание, в каком-нибудь кружке черед пятое в десятое постаростит. Строители! Таких что ли плодить?

— Эх, никакой в тебе, Нинка, что называется диалектики нет. Что ты мне Тиховых в нос тычишь? Разве на таких ставку делаем? Сейчас пусть хоть на союзный день придут да постаростят, лучше чем улицей околачиваться. Зато у нас Джеги есть, держи курс на них!..

— Джега?!.

Осеклась. Сидела, съежившись, закаменев, уронив голову на грудь.

— Шла бы ты спать! Завтра у нас кутерьма в коллективе с перерегистрацией.

Встала. Хрустнула костями. Ушла закутанная в одеяло пьяной, пошатывающейся тенью.

Петька чиркнул спичкой, затянулся и улегся тоже, усмехаясь в темный потолок.

Утром, проснувшись, вскинул Петька глаза на нинкину постель и, стараясь не разбудить спавшую, стал потихоньку одеваться. Не успел, однако, он и одной штанины натянуть, как Нинка, громко вздохнув, открыла глаза и уставилась прямо в неодетую штанину.

Петька шмыгнул носом и ловким движением заправского фокусника взмахнул одеялом. Штанина исчезла под вздувшимся одеялом и там в молчаливых недрах, его водворилась, наконец, на томившуюся по ней правую петькину ногу.

Остальной туалет был совершен с неменьшей ловкостью и быстротой. Потом последовала командировка на предмет отыскания в окрестностях свежего ситного. Затем, держа в руках надтреснутую чашку с синими разводами, оглянул Петька заваленные хламом углы комнаты и изрек критически:

— Припадками чистоты, видать, не страдаешь. Неделю санпросвета учинить не плохо бы.

— Э, чорт с ним, — равнодушно отозвалась Нинка. — Не в комнате дело. Пей чай поживее, надо в коллектив бежать.

Наскоро глотнули чаю и по хрустящим улицам побежали к заводу.

Расстались на заводском дворе. Петька в свой цех побежал. Нинка в коллектив. Джегу Нинка застала уже за работой. Едва поздоровавшись с ней, он надавал ей кучу поручений, и через четверть часа рыжая нинкина шевелюра мелькала огненной искрой по лестницам и мастерским. В кузнечном цеху, любимом своем цеху, Нинка застопорила. В пятя шагах от нее высилась могучая фигура Петьки. При багровых отсветах огня кожаный его передник и громадные рукавицы превратились в подобие рыцарских доспехов, а стоявшие около него клещи — в страшное, смертоносное орудие. Нитка видела, как раскрывается во всю ширь петькин рот, но из-за грохота паровых молотов не было слышно, что он говорил. И сам Петька и вся окружающая его обстановка казались фантастическими и жестокими. Было похоже, как будто на задворках адской кухни мрачными краснолицыми гномами готовились какие-то чудовищные орудия, между тем как самые реальные люди делали здесь самые обыкновенные вещи. И то, что делали они, было не только не чудовищным, но благодетельным для тысяч и тысяч других людей, не видимых для них, но ощущаемых ими ежеминутно в биении собственного сердца.