— Нина… Ниночка… Зачем так?..
Дрожь пробежала по нинкиным плечам.
Ударила в оконную раму, распахнула настежь. Перевесилась к нему.
— Ну, чего ты? Эк, разобрало. С ума слез.
Голос Нинки звучал хрипло, надтреснуто, но и злобы в нем уже не было. Гришка почувствовал это тотчас, и подобие улыбки пробежало по зеленоватому его лицу. Он схватил нинкину руку и, заглядывая в самую глубь ее глаз, судорожно шептал:
— Ты позволишь… позволишь около тебя… около тебя… быть… Мне ничего не надо… Только бы около тебя.
Нинка осторожно высвободила свою руку.
— Ладно. Будет время — поговорим. Спать пора. Иди, брат, пока до дому. Скрипнула закрывающаяся рама. Нинка отошла от окна, но заснуть сразу ей не удалось. Долго сидела она на кровати, вперив глаза в дрожащую за окном лунную кисею, охваченная непокойной, жестокой тоской. Кто был виной этого непокоя, этой тоски? Гришка? Она сама? Луна?..
Луна… Она обеспокоила этой ночью даже Петьку Чубарова.
Хотел было лечь спать — день на демонстрации, потом вечер самодеятельности и все же… постоял, постоял у окна, посвистал, вверх голову задравши, и махнул через подоконник на улицу. Колесил по лунным дорожкам, пока не застопорил у гришкиного дома. Прислушался к тихому грудному голосу, выводившему грустную медлительную мелодию.
— Эге, никак московская пташка распевает? — Завернул за угол. Так и есть. На верхней ступеньке крылечка Юлочка, обхватив руками колени, подняла голову вверх, глазами синими, невидящими — в самый каравай лунный ушла.
Петьку лукавый за пуговицу дернул. Махнул ногой по коряге — затрещала та. Юлочка дрогнула, обернулась, синие круги глаз с луны на него опустились. Петька скинул кепку на отлет.
— Будьте здоровы, Королева мая… Здорово эту самую луну разобрало сегодня. Замечательно светит.
Улыбнулась Юлочка, руку протянула.
— Товарищ Чубаров, вот странно. Неужели и на вас луна действует? Непостижимо!
— Действует, так и хочется в рожу ее сметанную хороший заряд дроби навинтить. Счастье ее, что так высоко привешена. Ей-ей, сдернул бы и повесил на ее место медный таз.
— Уж если вешать, так серебряный — для луны больше подходит.
— Серебряный жирно будет. Монету чеканить надо. Заграница кредитов, стерва, не дает. Ну, да ладно, об этом после. А вы мне вот такую штуку разъясните. Правду это говорят или нет, что луна, по подлости своей к нам все время одной стороной обращена, а спинку, извините, не показывает? Самые что ни на есть бородатые уверяют, будто оттого все это, что другой бок у луны вроде, извините, совсем драный, как харя у сифилитика в последней что ни на есть стадии. Вот она одним бортом, который почище, все и норовит к нам оборотиться. А только другому боку черед светить, так она и скрывается. Утро мол — довольно, граждане. Хитрая бестия, а? Как вы на счет этого думаете?
