Джега, тяжело отдуваясь, откликнулся:
— В том-то и заковыка, что нет этой резолюции. Запутался. Такая мешанина получилась — ни проглотить ни выплюнуть.
Шли бульварами. Петька раздувал свой кузнечный мех под полушубком, покрякивая тянул в обе ноздри густой почечный запах. Джега шел подле него молчаливый, затихший. Не доходя до деревянной калитки, ведшей с бульвара на улицу, Джега вдруг схватил Петьку за руку:
— Стой, Петро. Штука! А ежели и впрямь женотдел! Ну-ка. Постой… Подожди тут.
Быстро зашагал Джега по отуманенным весенними сумерками улицам.
— Узнаю. Неужели впрямь этаким дурнем обернулся?
Твердо ступил на крыльцо зеленого домика. Вошел в полутемную переднюю. Из соседней комнаты дверь открылась — на пороге Юлочка.
— Ты..
— Я…
А потом молчанье, дрожью и ожиданием пронизанное. И вдруг встрепенулась.
— Ах! Это вы, Джега? Я думала — Гриша. Темно здесь. Вы к Грише?
— К вам.
— Ко мне? Рада, хоть вы и не очень любезны были со мной в последний раз. Но у вас это, кажется, в порядке вещей. Ну, что же вы стоите? Раз пришли, так уж проходите. — Шагнул следом за Юлочкой через порог, оглянулся вокруг. Комнатка с ореховую скорлупу и вся пронизана тонким ароматом духов. Белая кровать, белый столик с большим зеркалом. В белой рамке гравюра девушки, дугой изогнувшей розовую спину. Стоял посредине, не выпуская ни портфеля ни шапки. Осматривался внимательно.
— Вот вы какая, значит!
— Да, такая. Увы, такая. А вы вот такой!
Стала, неуклюже сгорбившись, передразнивая его, засмеялась. И он засмеялся.
— Такой, как-раз такой. Ну, прощайте, не то. Я ведь приврал. К Григорию пришел.
Потухла сразу. Смешалась.
— Постойте… Гриша вероятно… сейчас придет…
— Нет, чего там…
Неловко тряхнул белую мягкую руку. Поцарапал себе ладонь острыми ее ногтями. Удивился блеску этих ногтей. Ушел. Проходя по улице мимо окна, увидел тонкую застекленную фигурку. Вспомнил картинку на стене в белой рамке. Отвернулся.
Быстро прошел на бульвар. Нашел Петьку на скамейке. Сел рядом, отдуваясь точно после тяжелой работы. Петька глаза скосил.
— Ну, как женотдел?
Повел плечами Джега, шапку на нос надвинул.
— А кто его знает? Кажись, нет.
Петька, охватив его плечи своими лапищами, тиснул дружески, пробасил над ухом:
— То-то нет, смотри, друже, не засыпься. А я, брат, завтра думаю погулять, благо праздник, потоптать поля, пощупать землицу талую. Айда со мной, стряхнешься!
Джега головой помотал.
— Нет, не выйдет.
— Ну, не выйдет, так не выйдет. Я уж один тогда.
