— Знаешь, ты так похож на свою маму, малыш, — говорит он.
— Спасибо, — говорю я, сняв с него оковы и помогая ему подняться. Ацелот накидывает одеяло на плечи Кирана, что нелегко, учитывая, что Люпин на два фута выше ростом.
Элайджа становится на колени рядом с кроватью матери.
— Мама, это я!
Иоланда переводит медового цвета глаза в сторону Элайджи. Она в замешательстве, а затем у нее на лице появляется паника.
— Эли? — говорит она, охрипшим голосом. — Что ты здесь делаешь?
— Мы пришли спасти тебя. — Он развязывает ее, и Натали накидывает свою куртку на женщину.
— Люсинда здесь? — спрашиваю я Кирана.
— Там, — хрипит он, кивнув в сторону кровати в конце комнаты.
Я с Натали следую за ним. Моя тетя Люсинда растянулась на матрасе, ее рот держится открытым с помощью металлической струбцины. Как и у других, ее запястья и лодыжки прикованы к каркасу кровати. Она не похожа на пухлую, улыбающуюся девушку на фото моей мамы. Эта женщина в синяках, она сломлена, ее черные волосы, острижены коротко, что видно несколько залысин. Киран нежно удаляет зажим с ее сухих губ, а Натали снимает оковы. Люсинда тут же обнимает Кирана стоит ей освободиться.
— Привет, лягушонка, — бормочет Киран у ее щеки.
— Привет, псина, — отвечает Люсинда. — Что-то ты долго добирался до меня. Ты же знаешь, я тут лежу уже три недели, — дразнится она.
Он негромко посмеивается.
— Да, что я могу сказать? Я был привязан. — Он отпускает ее, и она изо всех сил старается держаться в вертикальном положении. — Ты можешь поблагодарить малыша. Он приехал и добрался до нас.
Люсинда впервые замечает меня.
— Эш?
— Привет, — я снимаю куртку и отдаю ей. — Мы собираемся вытащить вас отсюда.
— Тебе не стоило приходить, — говорит она, надевая ее. — Это было глупо.
Я хмурюсь. Я думал, что она будет рада меня видеть.
Натали пытается помочь Люсинде, но моя тетя отмахивается от нее.
— Я в состоянии ходить. — Она нетвердо встает на ноги, но делает только два шага, прежде чем спотыкается. Киран ловит ее. Она не возражает, когда он приобнимает ее для поддержки.
Другие пациенты шевелятся в кроватях, разбуженные нашими голосами. Они начинают стонать и хныкать. Я осознаю, что на нас все еще надета форма Стражей — они, должно быть, думают, что мы здесь, чтобы навредить им. Я перехватываю взгляд Натали.
— Мы не можем оставить их, Эш, — говорит она.
Я не собирался освобождать всех заключенных, но теперь, когда мы здесь, я не могу позволить им остаться в таком состоянии. Это люди чьи-то родители и родственники.
