– Ты простудишься, и тебе станет еще хуже. Пожалуйста, переляг на диван, – попросила я.
– Иди к черту! Ты достала уже!
– О’кей, я пойду, но только после того, как ты переляжешь. Я не хочу, чтобы в придачу ко всему ты заполучил воспаление легких. – Голос мой был тверд и спокоен.
– До чего ж ты мне надоела! Не выношу тебя! – таков был ответ.
Я вернулась на кухню и залпом выпила бокал вина. Мне потребовались все силы, чтобы не сорваться. Он тем временем перебрался в гостиную и лег на диван, но орать на меня не перестал.
– Прекрати, пожалуйста, – попросила я. – Я тебе ничего плохого не сделала.
– Да ты испортила мне всю жизнь!
– Приятно это слышать. Особенно после всего, что я от тебя вытерпела, и после всех твоих капризов, которым я потакала.
Он проснулся не в духе, обругал даже нашу морскую свинку, и я с ужасом поняла, что неделя предстоит сложная.
Он выскочил из гостиной: его буквально трясло от злости. Мне стало страшно. Катя, которая к тому времени пришла из школы, и Карлос закрылись в ее комнате, чтобы не встревать. Катя уже знала, что любое слово, сказанное в мою защиту, может быть использовано против нее.
Я попросила его вернуться в гостиную и оставить меня в покое.
– Я никуда не пойду! Это и мой дом тоже!
– Угу. Дом, за который, как и за все предыдущие, плачу я.
Я почувствовала, что утрачиваю над собой контроль и что мне надо побыть одной. Но он неотступно следовал за мной из комнаты в комнату, а его ярость все нарастала и нарастала, пока не достигла пика. Точно не помню, как это произошло, но он схватил свой свитер и принялся с остервенением лупить меня им. На мгновение я впала в ступор: никто никогда, кроме моего папы, не поднимал на меня руку. И уже в те годы я поклялась себе, что больше никому не позволю это сделать. Спустя миг я перехватила свитер и вырвала его из рук Хуанки.
– Как ты посмел меня ударить?! Ненавижу!
– Я тебя не бил, – опомнился он: в Испании за семейное насилие карают строго; это Хуанки успел усвоить, пока судился с матерью. – Если бы я тебя бил, у тебя бы остались следы!
– Что?! Да если бы у меня остались следы, я бы размозжила тебе голову сковородой!
Во мне бушевала безмерная ярость. Я развернулась и вышла из комнаты, надеясь, что теперь он точно отстанет. Не тут-то было.
В десять вечера я выключила лампу в спальне, легла в постель и попробовала уснуть, но Хуанки включил ее и продолжил обвинять меня во всех смертных грехах. Я ждала, когда он устанет от всего этого. Вскоре он действительно вышел из квартиры, хлопнув дверью, и я вздохнула с облегчением. Но спустя минут пятнадцать он вернулся и начал барабанить в дверь, требуя впустить его. Я открыла, пока соседи не вызвали полицию. Судя по всему, после прогулки на свежем воздухе у мужа открылось второе дыхание. В конце концов я позвонила в ближайший отель, спросила, есть ли у них свободные номера, собрала Катю и ушла из дома, бросив на прощанье:
