Я замер. Волк был не из камня. Живой зверь внимательно смотрел на меня. Но двигаться и не пытался. Зверь, на которого не действуют чары? Или хранитель этого места? Час от часу не легче…
Мой взгляд скользнул по двери за спиной статуи, обнаружив ванханенскую рунную вязь. Символы сливались в имя — Сигрид. Волк тихо, но настойчиво зарычал. Я сделал шаг назад.
— Не переживай, не трону твою хозяйку.
Зверь замолчал, словно поняв сказанное, и посмотрел на статую. Холодные недвижимые губы будто ответили ему улыбкой. У меня вдруг появилась смутная догадка.
Скремты, хвала всем богам, могут представать лишь в том облике, что был у них перед смертью. Они не умеют принимать обличье животных или иных живых существ. Поэтому я смело направился к склепу мужчины. Так и есть: на двери было написано второе имя — Сирген.
Еще раз посмотрев на обе статуи, я понял, что похожи они не только взглядами. Телосложение, черты и выражения лиц тоже общие… Родственники? Ладно, это можно легко выяснить. Я уверенно шагнул вперед, поднимая руку, чтобы призвать разрушительные силы.
— Стой! — раздался хриплый знакомый голос.
Не обратив на него внимания, я уже направил руку на дверь, чувствуя, как воздух резко стал гуще прежнего, а дверь начала обволакивать смолянистая тьма.
— Стой! — На этот раз в крике уже не было приказа. Почти просьба, рожденная ненавистью и безысходностью. И снова тот же взгляд в спину, словно выжигающий безумным огнем.
Я молчал, внутри тьмы уже, как живые, начали вспыхивать пурпурные и серебристые искорки.
— Дух, ставший скремтом, клянешься ли ты бессмертником и камнями севера, что не причинишь мне вреда? Если я получу клятву, твоя телесная оболочка останется целой.
Поклясться бессмертником — уберечь после смерти собственный покой и покой близких людей. Камни севера — то, на чем все ванханенцы дают нерушимые клятвы. Считается, что они были принесены Морским Владыкой Гунфридром в древние времена.
В ответ — тишина. Он не знал, можно ли мне доверять. Но, пока я не услышу клятвы, не обернусь и не отзову чары назад.
— Что тебе моя клятва? — прозвучало устало, хотя можно было расслышать клокочущую в голосе ненависть.
— Это мое дело.
Тьма на мгновение замерла, но по моему велению снова принялась уничтожать дверь.
За спиной прошелестел вздох — испуганный и безнадежный. Если исчезнет тело, то скремт никогда не сумеет обрести покой.
— Клянусь, — голос неожиданно стал уверенным и спокойным. — Клянусь бессмертником и камнями севера, что не трону тебя, Оларс Глемт. Теперь за тобой слово Посредника.
