Куда ворон костей не приносил | страница 18
Юнгфрау на колени встаньте, над цветочками умиляться будете, ну, а мне размах нужен чтобы кругом все кружилось и голову кружило.
Однако, давайте, спустим занавеску на окне, а то чего доброго какойнибудь проклятый хунхуз раньше времени оборвет наши мечты.
- Да, я люблю поэзию,— сказал Крафт.— Но поэзию, созданную культурой, природу облагороженную искусством и техникой. Человек доканчивает дело начатое Богом. Он приходит и кладет последние удары резца на мертвую материю, дает ей смысл и жизнь. Может быть, наше призвание, конечная задача людей, в том и заключается, чтобы довести до совершенства созданное Богом.
Белые брови инженера поднялись и бесцветные глаза вопросительно остановились на грузном, тяжелом, как у каменной бабы, лице Заморзина.
— Послушайте, Крафт, все это мыслеблудие, опасное и нездоровое! Потому что у человека главное аппетит, желание жрать! Что жрать?— все! Вот этот лес, степь, Хин-Ган, китайцев, женщин, омаров, шампанское.. все! И чем больше аппетит, тем лучше! Какое нам дело до совершенства, или несовершенства творений? Чем человек больше может сожрать, тем он лучше, выше, по вашему прекраснее. Эх, Крафт, давайте, лучше коньяку выпьем.
Инженер покорно подставил стакан и опустил глаза к грязной доске стола, залитой вином и чернилами.
— Я понимаю вашу мысль,— сказал он, медленно подыскивая слова. Но ведь необходимо, как вы говорите, жрать, со вкусом. Не станете же вы пить этот коньяк из грязного таза. Нужен бокал, и еще лучше если есть цветы, хрусталь, красивые женщины.
И женщина должна быть культурной. Тонкие кружева, которые вы можете мять и рвать, запах тонких духов, ну и знание искусства любви. У меня есть невеста, и, когда она станет женой, я буду учить ее этому искусству любви.
— Браво, Крафт! Вы умеете есть со вкусом.
— Я много об этом здесь думаю,— ответил инженер и снял со стены скрипку.
— Постойте!— сказал Заморзин, приподнимая край занавески, за которой плыла белая ночь.— Слышите?
Крафт замер с поднятым смычком, потом встал и, осторожно ступая на носках, подошел к окну.
Где то далеко слышался смутный шум голосов, то приближаясь, то удаляясь, и, казалось, вся степь прислушивалась к этому смутному говору.
— Китайцы шумят!.
— Заморзин схватил револьвер и без шляпы бросился бежать к двери; за ним в туфлях, размахивая смычком, бежал Крафт.
II.
— Ночь шла, озаренная блеском и сияниями. Кто-то невидимый, от неба до земли ходил но черной степи и бросал звездные огни в спокойную, широкую реку, сыпал их над черными, гигантскими лиственницами; на твердой тропинке, вдоль изгороди, суетились китайцы и что-то кричали. Заморзин понял, что они ищут или нашли поджигателя.