19 Мы подъехали к Катиному дому. Это был старый двухэтажный домик неподалеку от кольцевой дороги, который мы купили после свадьбы. Мы залезли тогда в страшные долги, но нам уж очень хотелось иметь отдельный дом. Когда мы разводились, я оставил дом Кате и ушел в никуда. И уже позже, заработав деньги на клее, я купил особняк. Катя нажала на кнопку дистанционного управления, открылись ворота и мы въехали в подземный гараж. Этот гараж я знал как свои пять пальцев, потому что собственноручно проектировал его и оснащал проводкой. Прошло много лет с тех пор, как я сюда не заезжал, а такое впечатление, как будто я уехал отсюда только вчера. - Всё работает как часы, - вздохнул я. - У тебя бы так работало, я может тебя и потерепела бы. - У меня и так работает! - Я неожиданно вспомнил про суккубу. - Но что касается тебя, то лучше чтоб ничего не работало. - Что ты хочешь этим сказать? - Ничего. - Дурак. - Вот только назови меня козлом! - я покрутил дулом у ее сердца. - Стреляй! - крикнула Катя. - Ну, давай! - Она рванула платье. Полетели пуговицы. Одна пуговица отлетела мне на штаны. Из разорванного платья выскочила Катина белая грудь с темными большими сосками.
Свобода Франции на баррикадах Делакруа нарисовал.
Я неожиданно почувствовал страшнейшее возбуждение, какое иногда охватывало нас с Катей в те времена, когда мы были с ней еще счастливы. У Кати увлажнились глаза и она машинально дернула платье еще раз. Ее тело обнажилось до пояса. Я отбросил пистолет и кинулся на нее. И Катя кинулась на меня, не забыв высунуть руку с пультом из окна машины и выключить освещение гаража. И только слабое зеленое свечение индикаторов на панели управления слегка освещало теперь наши возбужденные тела. Из приемника доносилась психоделическая музыка "Пинк Флойд". В этом зеленоватом полумраке причудливо переплетались тени, следуя за нашими резкими движениями. Наши движения напоминали стреляющий пулемет ПКТ. - Огонь! - закричал я и отвалился на спинку сидения. - Не ори так, - сказала Катя взволнованным запыхавшимся голосом. - Я, между прочим, не одна живу. - Как это понимать? - спросил я, застегивая ремень. - Очень просто, - сказала она, прикрывая разорванное платье широким платком с красными цветами. - Ты - скотина. - Сама хороша. - Тебя никто не просил набрасываться на меня, как орангутанг! - Кто еще на кого набрасывается... Скажешь своему, что я твой двоюродный брат, приехал из Ашхабада. - У меня нет никого в Ашхабаде. - Тогда из Ташкента.
