Вторая и третья пластинки показали новые детали в виде наслаивающихся теней, темных и светлых пересекающихся полос.
— Те, что резче, — пояснил инженер, — провода или трубки, идущие у самой поверхности, к которой вы прикладывали пластинки, а размытые — из более удаленных частей.
— Вы что-то знаете и как-то разбираетесь? — тихо спросил я.
— У вас слишком высокое мнение о моих знаниях, — улыбнулся инженер. — Пока что я знаю не больше вашего. Надо будет сделать несколько эскизов.
Мы прошли в лабораторию, где Финк начал с карандашом в руке набрасывать на большой, приколотый к чертежной доске лист какие-то прямые и кривые линии, налагая их друг на друга. На белом листе возник клубок контуров, который в принципе изображал тело вращения, напоминающее конус.
— Двигающий механизм почти ясен… — ворчал инженер, — ну и что… Как извлечь чертово ядро из скорлупы, вот в чем дело…
— Но принцип конструкции в общих чертах вам понятен? — спросил я.
— Все это дьявольски запутано: там есть части, несомненно, имеющие что-то общее с системами трансформации, но что, черт побери, является источником энергии? Понятия не имею. Я не вижу ни одной вращающейся части.
— Мне кажется, тиканье скорее всего исходит из верхней части конуса, — заметил я. — Впрочем, возможно, я ошибаюсь.
— Ну, мне тоже это пришло в голову. Там есть подвижная часть — вот эта, — решил он, указывая на размытую тень, что-то вроде неравнобедренного треугольника, который выглядел как…
— Ну конечно! — воскликнул я. — Это же копия волчка, детского волчка.
— Вы думаете? — наморщил брови инженер. — Принцип гироскопа, а следовательно, его сердце — гироскоп. Пожалуй, вы правы, — сказал он после недолгого раздумья и нанес на рисунок несколько линий. Теперь в центре тела вращения стал виден волчок, похожий на два конуса, соединенных основаниями. Волчок находился в пробеле центральной тени — как бы трубы, которая шла посредине машины, разрываясь, чтобы принять волчок, и оканчивалась наверху розеткой, на которой размещалась таинственная груша. — Пошли, — сказал инженер, сорвал с доски несколько кнопок, державших бумагу, свернул лист в трубку и взял под мышку.
Наше появление было воспринято с напряженным ожиданием. Инженер разложил бумагу перед профессором и принялся кратко пояснять.
— Принцип действия мне совершенно непонятен, — сказал он. — Я вижу единственный путь: задержать излучение. Это необходимое условие.
Уиддлтон, прищурившись, смотрел на него и молча слушал.
