который исполнял в некотором смысле роль местного врача.
Когда Фрай заехал в Дарквудс, все, кто видел его, спешили за фургоном, чтобы узнать
о случившемся. Возле лавки аптекаря преподобный пастор остановился и побежал за
помощью. Вокруг уже начинала собираться толпа зевак. Но мистер Греддон был
человеком понимающим, он ловко приказал праздношатающимся господам помочь ему
перетащить Майкла Мартона в его аптеку. К сожалению, вывод его был не утешителен:
больной получил сильные увечья, лошадь слишком порывисто оттолкнула и теперь
человек умирает.
– Как это с ним произошло? – поинтересовался лекарь у преподобного отца.
– Он был одержим, – честно ответил Фрай, – он бросился на меня, но угодил под
копыта собственной лошади.
– Хотите сказать, нападение нечистого произошло в дневное время?
– Да.
– Вы изгнали его?
– Да, я изгнал нечистого, но человек оказался без сознания и тогда я поспешил к вам.
– Может он хотел вселиться в вас, вы же были поблизости?
– Нет, он вселился раньше, вы думаете, это случилось от того, что я решил
прогуляться в дневное время проселочной дорогой?
– Но ведь давно у нас не было одержимых, до вашего приезда… – аптекарь смолк, но
Уэнсли негодовал, как можно обвинять его в случившемся, будто это он принес в Дарквудс
несчастья. Не иди он той дорогой, нечистый вселился бы в Майкла Марота, а тот бы напал
на невинных жертв. Ведь этот человек был фермером, у него наверняка есть семья. И
Фрай не виновен, что одержимым он угодил под копыта лошади, это ведь случайность. Но
в глазах этого человека он прочел приговор. Преподобный отец вышел на улицу, где все
еще стояла толпа зевак, в лицах этих людей он видел страх. Но ведь не он виноват в этом.
Разве пропажа Свилфордского всадника произошла по его вине? По всем правилам, он
должен был причастить умирающего, но человек умирал тихо, без сознания.
Уэнсли ушел в церковь, ему нужно было переосмыслить сегодняшнее происшествие:
он провел удачный ритуал экзорцизма, спас человека от нечистого, вернее его душу, но
само тело скоро упокоится, а бессмертный дух отправится в чистилище. И это его первая
победа в тяжкой борьбе, но ее восприняли превратно. По пути к нему хотел подойти
мистер Стоксон, но Фрай холодно ответил ему, что пока не может говорить о
случившемся, он хочет побыть один, он хочет помолиться. Мировой судья отстал, Грэг
Хэнкинс тоже не решился подходить, видя, как перекошено лицо преподобного отца.
Уэнсли остался один, где только причетник иногда суетился, наводя порядки.
