– Юра!
Я кинулся на помощь, но Антоненко уже и сам оценил ситуацию. Он взлетел с необыкновенной скоростью, штанга прокатилась мимо, ударилась о скамейку, подпрыгнула и одним концом врезалась в ящик с гирями. Стенка треснула. Я с ужасом представил, что нас ожидает среди груды разбушевавшихся спортивных снарядов, и мельком взглянул за борт. Поверхность океана была спокойной. Пароход не качало. Не сговариваясь, мы разобрали коварную штангу и убрали ее подальше. Юра отделался легкими ссадинами на животе и локте.
– Что это было? – спросил он.
– Черт его знает, – признался я. – Прикатило откуда-то. Может, цунами?
– Скажешь тоже. Тут бы такая гора воды прошла – мало не покажется! И штанга бы нам не так врезала!
– Да нет, – объяснил я. – В океане цунами ничем не грозит. Качнет, как сейчас, и все. Волна только возле берега поднимается.
– А берег-то далеко?
– Относительно… Гавайские острова прошли неделю назад. Они ближе всего. До Японии еще недели две.
– А штормить нас будет?
– Ну, сразу и не скажешь. По прогнозу, вроде, все в порядке. А что?
– Да я так. – Юра потрогал ссадину на животе, потянулся. Полюбовался рельефным бицепсом. – Что-то есть захотелось. А не заглянуть ли нам к Гафарову?
– Попробуем, – легко согласился я.
Мы спустились с юта и зашагали к надстройке. Я подумал, что сейчас самое время будет заделать дыру в переборке.
По крышке трюма разгуливали несколько чаек. Откуда они взялись здесь, посреди океана? Кто-то придумал красивую легенду, что в чаек переселяются души моряков. Но мне не очень хотелось бы, чтобы моя душа оказалась в этом кричащем и гадящем создании.
– Рыбаки рассказывают, – сказал я, – что в дальних рейсах, когда рыба надоедает, они ловят чаек на крючок, как рыбу, и едят. Говорят, неплохое мясо получается, хотя и черное.
– Не очень-то они аппетитные, – усомнился Юра. – Конечно, это как приготовить… Интересно, а наш повар справится?
И я не стал его огорчать напоминанием об еще одной примете:
Чайка ходит по песку, моряку сулит тоску.
7
Вечером шторм разыгрался с новой силой. Направление ветра изменилось, волна била в правый борт, перекатывалась через трюмы, бурными потоками проносилась по палубным проходам между трюмами и бортом. Фильм крутили в столовые команды, но из-за духоты и постоянной качки зрителей не оказалось. Смотреть кино в одиночку Пахомов не захотел. Он поднялся на мостик, включил громкую связь и запретил любое перемещение по открытой палубе. Затем подошел к барометру, постучал пальцем по стеклу, словно надеясь вернуть на нужное место застрявшую в нижней части прибора стрелку, и повернулся ко мне:
