– Вы в порядке? – с неприкрытой тревогой спросила она, и он, поднеся руку к саднящей щеке, небрежно обронил:
– Конечно. Зацепился за что-то, все нормально. Теперь можем спокойно ждать помощи. А пока хорошо бы перекусить.
– Перекусить – это в самый раз, – подхватил Паша. – У меня от всех этих дел такой аппетит разыгрался. Сгрыз бы даже ласточкино гнездо.
– Ласточкино гнездо – это дорогой деликатес, – сочла нужным ответить Мария. – А разве не надо наблюдать за окрестностями? Мало ли что может случиться. Я думала вы такие предусмотрительные. А если помощь объявится, а мы…
– По-моему, самое худшее у нас уже случилось, когда твоему Эдику доверили яхту, – обиделся Паша. – Он тебе кто, бойфренд?
– А вот это уже мое личное дело.
– Личное-то личное, только я бы свою девушку на уходящей в море яхте не забыл.
– Он не забыл, он…
Петрову показалось, что Мария сейчас расплачется.
– Кто-то из нас, конечно, должен будет нести вахту, хотя смотреть пока практически не на что, – сказал он. – Первым будет…
– Ой, а что у вас на лице?
– Я же говорил, ничего страшного. – Петров поднес руку с саднящему виску, но Мария перехватила его ладонь.
– Не трогайте. Там кровь. Рану надо обработать.
– Да пустяки.
– Там рядом со штурманским столом аптечка, – подсказал Паша. – Идите, а я тут покараулю.
9
Экран мобильника, лежащего на штурманском столе, бросал неяркий свет, и Мария, чтобы лучше разглядеть рану, приблизилась так, что их тела разделяли только спасательные жилеты. Женские руки уверенно скользили по его лицу Петрова, и он, вдруг поймав себя на мысли, что впервые в этом путешествии, полностью доверившись другому человеку, чувствует себя совершенно спокойно, улыбнулся.
– Больно? – встревожилась она. – Кажется, там только кожа рассечена. Ну, может, синяк еще будет.
– Хорошо.
– Что же тут хорошего?
– Извини, это я так, своим мыслям.
– Своим? Эй, а кто совсем недавно обещал быть откровенным?
– Гм. Иногда откровенность – опасное оружие. Помнишь, к чему привело любопытство жены Синей Бороды?
– Помню. Только это я дважды выдраивала эту яхту и знаю, что тут нет трупов его бывших жен. И ты уже выдал мне лицензию на откровенность, не так ли?
– Так. И что на самом деле хочет знать мой инквизитор?
– О, это не будет больно. Начнем с малого. К чему относилось твое «хорошо»?
– К тебе. Мне было хорошо в твоем присутствии, и слово сорвалось. Только и всего.
– Было? А сейчас уже… Нет, ну какие вы все-таки… Сначала Паша, а теперь ты. Даже там, у причала, ты смотрел на меня так, словно… Ну, ты понял. Что с вами со всеми?
