– Если ты не будешь спать всю ночь, я отдам тебе свои конфеты, – говорит он, заставляя меня задуматься.
Не спать – это я теоретически могу. Чего тут сложного – нужно просто держать глаза открытыми. Братец не спать не может, это я знаю. Он всегда спит по утрам, его добудиться невозможно. Мама так его и называет – «Сплюхин». Шансы, конечно, есть.
– А как ты-то узнаешь, что я не спала? Я скажу, что не спала, а ты скажешь, что спала. И все?
– Я не совру! – обижается брат, но я только топаю ножкой.
– Соврешь, соврешь. Всегда ты врешь.
– Давай тогда так. Ты ложись спать со своими конфетами. Да, прямо бери их к себе в постель, чтобы я не достал. Если ты продержишь их в руках до утра – я отдам тебе свои конфеты.
– В смысле? Как это – продержу в руках?
– Ты же не собираешься спать? Ну да? – я киваю. – Тогда я не смогу их у тебя забрать так, чтобы ты не заметила и не завопила.
– Это да, – соглашаюсь я.
Тут братец прав. Вопить я умею так, что весь дом сбежится. И все же что-то меня беспокоит, и я молчу, не зная, что делать. Получить вторую коробку, конечно, заманчиво, но первая – вот она, в моих руках. И ее можно слопать прямо сейчас. Она – моя.
– Чего ты молчишь, а? Ты же ничем не рискуешь. Ты же знаешь, я сплю как убитый. Ну что, по рукам?
– По рукам, – пробормотала я, и брат, для пущего эффекта, протянул мне свою ладонь, а затем разбил наше рукопожатие.
Прямо как взрослые. Уже когда наши руки разлетались в стороны, я пожалела о том, что поспорила. В тот момент, когда мне стало нельзя есть конфеты, мне захотелось их с чудовищной силой. О, моя «Коровка», о, сладкая вафелька. Ничего-ничего, нам бы только вечер простоять, да ночь продержаться. Все они будут моими.
Утро подкрадывается незаметно, и я поверить не могу тому, что за окном уже совсем светло. Я же не спала, я смотрела на обои на стене! Я подскакиваю в кровати, оглядываюсь, и тут сердце мое холодеет. Коробки нигде нет. Там, где она лежала, так надежно укрытая моими объятиями, теперь только пустота. Он не мог! Невозможно! Как это так, он же спит как убитый! Я вскакиваю и босиком бегу через всю квартиру, а слезы уже текут реками по щекам. И я ору или, скорее, вою.
– Отдай! Отдай! Ты специально жулил! Где моя коробка?! – слова выпадают у меня сами собой, текут вместе со слезами.
Брат сидит на кухне, улыбка его широка, лицо довольное, он болтает ногами. Я подлетаю и принимаюсь колотить его по коленкам, на которых видны следы каких-то ссадин и царапин. Володя отвечает мне тем же. Я пытаюсь оцарапать его, мне хочется хоть как-то отомстить за его «предательство». Не знаю, почему, но я чувствую, это именно «предательство», хотя технически…
