Себя бы я мог и не представлять. Кто я? Простой монах из Македонии, не лишённый ума и физической силы, поэтому исполняющий зачастую обязанность телохранителя Константина (имя Кирилл он получит, когда примет схиму).
Мы отплывали из Византии, чтобы достичь столицы Хазарского каганата Итиль, в то время, когда Мефодий, старший брат Константина, получил назначение ехать настоятелем монастыря Полихрон в области Сигрианской на азиатском берегу Пропонтиды[49], близ Кизика.
Без слез я не мог смотреть на них, как они расставались: очень любили друг друга, хотя вместе бывать им приходилось не так уж часто.
Когда Мефодий состоял на военной службе в качестве правителя нашей Славинии, находившейся в Македонии, он мне много рассказывал о Константине, хотя в семье их было восемь братьев. Те, остальные, прошли по жизни незаметно, но достойно.
Мефодий тогда имел хорошую библиотеку и пригласил меня для переписки некоторых древнегреческих книг, а потом мы сдружились, хотя кто я для него, выше которого в нашей области никого не существовало?…
Наблюдая за солунскими братьями вот уже столько лет, я убедился, что им всегда были присущи скромность, уважение к людям любого звания, даже самого низкого, и я бы сказал ещё, та мудрость и прозорливость, которые и делают человека великим.
Этому, конечно, в первую очередь способствовало правильное воспитание в семье: мать их Мария — набожная христианка, отец, болгарин, занимал в Македонии немалую военную должность, его знали и ценили при византийском дворе. Как и все люди высшего круга, он был заносчив, но отличался от них глубокой порядочностью.
Конечно же, не без участия отца старший сын стал правителем, но на этом посту Мефодий снискал себе у славян доброе имя. Десять лет он правил Славинией, пока его не рукоположил в священники папа Николай в Риме.
Константин к священническому сану шёл иным путём.
Он родился в 827 году, на семь лет позже старшего брата. С раннего детства стремился к философским наукам, военная служба его не привлекала.
Вот один случай из его жизни.
В школе, где он учился, преподавали соколиную охоту. Каждый ученик имел для этой цели своего кречета. Константин заигрался со сверстниками и упустил его; два дня плакал он по своему любимцу. И успокоить его смог только зашедший в их дом странник. Он сказал Константину:
— Не плачь… Не кречет твой улетел, а ветер унёс его по велению Бога. Он не желает, чтобы ты привыкал к житейским забавам… Предназначение жизни твоей иное. Как некогда Плакиду оленем, так теперь тебя кречетом хочет уловить Господь себе в услужение. Копи в душе своей знания, они тебя очень пригодятся.
