– А потом? – Ясные очи девицы сияли восторгом. – Потом снова воевать? Куда? С кем? С иблисситами? В Европу? А может, в Америку?
– Если надо, если прикажут, мы и в Америку готовы. America must die – вот девиз моих братьев. Это и мой девиз.
– И мой, – эхом отозвалась девица. – А сколько же тебе лет?
– Семнадцать, – Нина шмыгнула носом. – Вернее, было семнадцать в момент принятия вакцины.
– И мне! Я хочу, как ты!
– За черту оседлости?
– Ходить с ножом и рюкзаком. Все мочь и никого не бояться.
– А я хочу носить красивые серьги, как у тебя. Но ты не бойся. Я не стану отнимать.
– Меняемся? Я тебе серьги. Ты мне ножик.
– Да откуда тебе знать, что он у меня есть при себе?
Нина задумалась. Ножик был старинной работы, подарок Мавра на боевое крещение. Первоклассное изделие горловского мастера. Обоюдоострый клинок из специального сплава, невесомая рукоять. Нина привыкла к нему. Но серьги! Заметив ее сомнения, девица оживилась.
– Милочка! Душечка! – щебетала она. – Согласись! Послушай! У тебя, конечно же, есть ножик. Потому что с пистолетом в Москве нельзя, а без оружия ты ходить не станешь. Как пойдут к твоему наряду эти серьги! Как обрадуется твой отец, увидев тебя после долгой разлуки нарядной и счастливой!
Щеки девушки раскраснелись, глаза наполнились томной влагой. А губки! А тельце, какое податливое, приятное, как у Матери! Совсем не то, что ее сухая, отменно натренированная плоть. Нет же, нет на свете ничего прекраснее русской женщины. Эх, где ты, брат Бегун. Тебя бы сюда, вот было бы радости-то!
– Чему улыбаешься? – щебетала девушка, тиская Нину в объятиях. – Ты согласна? Согласна?
– Я о брате своем думаю. О Бегуне. Он очень хороший. И бегает быстро, и смелый, и женщин любит. Всех. Тебе он тоже понравится. Меня зовут Нина. Этим именем меня крестили. А тебя?
– Амели…
– Ну вот! – разочарованно вздохнула Нина. – Ты мне не доверяешь!
– Марфа! Меня зовут Марфа в честь бабушки!
– Давай серьги, Марфа! И вот тебе нож!
Густые заросли колючего терновника и боярышника вперемешку с жимолостью преградили им путь. Дорожка была проложена вдоль живой изгороди. Нина изумлялась буйству красок: красные плоды боярышника, темно-лиловый терн, засыпающая, но все еще яркая жимолость, все слилось в немыслимой какофонии красок и запахов. Пахло сырой землей, прелым листом, свежестью с легким оттенком соснового дымка. Тихое зудение мобиля затихло в отдалении, когда они наконец достигли входа в Новую Обитель. Изящной ковки ворота, опиравшиеся на высокие каменные столбы, выглядели нелепо в отсутствие каменных стен. Здесь, в монастыре неподалеку от Москвы, живут виднейшие члены Императорского совета. В том числе и ее отец. Именно по инициативе монахов-долгоживущих солдатам Большой Войны определили место жительства на рубежах империи. Установили черту оседлости, которую они имеют право пересекать только по строго определенному регламенту. Законопроект получил одобрение Государя. Так ее отец Ной оказался разлученным с семьей.
