Хозяин Косятина сосредоточенно надкусил моченое яблоко, тщательно прожевал и лишь затем заметил:
— Так какое у тебя дело?
— Заработать. И тебе предлагаю.
— Спасибо, — с серьезным видом произнес Будяк. — А то, понимаешь, без тебя с голоду пухну.
— Заметь, — благодушно улыбаюсь в ответ, — я тебя не укоряю. Мол, так с мальчонками говори. Умные люди должны понимать друг друга. Но если честно, такое предложение может быть лишь однажды в жизни. Если весь город с молотка продашь — столько не заработаешь.
Будяк усмехнулся, видимо, представил себе, как лупит деревянным молотком по трибуне, привлекая внимание к фигуре аукционатора тех, кто явно сошел с ума и приперся на такую чересчур дешевую распродажу. Да и то верно, какой нормальный человек при существующем законодательстве станет легально покупать лежащие предприятия?
— Сколько? — лаконично спросил божок местного значения.
— Триста тысяч долларов, — небрежным тоном замечаю в ответ и доверительно сообщаю:
— А свинина даже очень хорошо приготовлена. Рекомендую.
Мой милый собеседник ничего не ответил. Он дожевал моченое яблоко, о чем-то задумался и задушевно поведал:
— Жирное, оно вредное. Много жрать нельзя.
Бедняга, скорее всего, ошалел от моего предложения. Быть может, решил: за эти деньги требуется перестрелять весь город или еще хуже — возглавить районную администрацию и доблестно продолжать опыты над людьми по выживанию в экстремальных условиях, именующихся жизнью.
— Да, что касается свиньи — ты прав, — прихожу на помощь соседу по столу, за которым стоит сплошной рев, изредка прерывающийся косноязычными тостами. — Единственное в мире, чего много не бывает, — это деньги. А сумма... Я привык работать честно. Много жрать в одиночку — быстро подавишься.
— А дело-то в чем? — безразлично, словно исключительно для того, чтобы поддержать разговор, спросил Будяк.
— Я коллекционер. Собираю картины. В городе есть один склад. Возьмем его — и все дела.
По лицу собеседника скользнуло удивление. Оказывается, в подотчетном только ему хозяйстве имеется склад, о котором хозяин не имеет представления, это же форменный непорядок.
— Ну, допустим, я возьму эти картинки. А чего ты не боишься...
— Потому и не боюсь, что картинки. Это же не видеомагнитофон или картошка. Их продать нужно. Сомневаюсь, что все картинные галереи страны дадут тебе хотя бы десять тысяч. В общем, без меня их реализация просто невозможна.
— Так, может, они полежат. До лучшего времени, — невозмутимо рассудил деловой человек косятинского пошиба.
