— Сегодня у вас получилась осечка, хипари, — сказал Афиноген. — Сегодня тоскливый трудный день, я понимаю. Но в другой раз вам, возможно, повезет и удастся покуражиться втроем над одним. Удастся, я знаю. Однако мне вас жалко, вы жидкие ребята с сопливым нутром… И придет день, когда кто–нибудь поломает вам хребет окончательно. Запомни, Лева! Придет день, и твой хребет хрустнет, как яблоко.
Колюнчик не выдержал и затрясся в привычных конвульсиях искусственного освирепения, но, наткнувшись взглядом на посеревшее, тусклое лицо Афиногена, разом пришел в себя.
— Кто ты такой, — вдруг завизжала Люба. — Зачем ты пришел? Кто тебя сюда звал? Уходи! Уходи! Бандит проклятый!
— Успокойся, девушка, я ухожу! И тебе не советовал бы с ними оставаться! Разве что с Феденькой. И не ори — это неприлично. Тебе бы не кричать надо, а задуматься. Всем вам стоит подумать о себе, ребятки.
Он выпил, аккуратно поставил стакан на поднос и пошел к выходу. У дверей Клава его догнала, уцепилась за рукав, приникла жалобным телом.
— Можно, я пойду с тобой? — шепнула она. — Мне с ними скучно, Гена. Можно я тебя немного провожу?
— Нет, — сказал Данилов, — в другой раз.
Нагнулся и поцеловал ее сладкие от вина губы.
Афиноген опять брел по горячей федулинской улице. Солнце уже подкатилось к горизонту, и нежные, прохладные тени пересекли асфальт.
Незаметно для себя — без мыслей, без желаний — Афиноген добрался до Наташиного дома, поднялся на второй этаж и, не мешкая, надавил кнопку звонка. Отворила Наташина мама — Анна Петровна.
— Гена, — удивилась она, окидывая его настороженным взглядом матери и педагога. — Заходи, пожалуйста. Наташа дома, очень расстроенная… Очень расстроенная, Гена!
Хотя Анна Петровна приглашала его войти, но от двери не отступала и с нетерпением ждала объяснений. Дочь у нее была одна, а женихов — пруд пруди. Афиноген напрягся и расцвел самой своей беспечной улыбкой.
— Как ваше здоровье, Анна Петровна? Или, помните, приветствие скифов — велика ли ваша сила?
Педагог Гарова нахмурилась, а мама Наташи шаловливо погрозила мизинчиком. Раздвоение произошло незаметно для обоих.
— Гена, что с девочкой? Прибежала, заперлась в комнате и не желает со мной разговаривать.
— Не знаю, — сказал Данилов. — Может, обидел кто? Она такая деликатная.
— Вы проходите пожалуйста…
— Я тут постою. Попросите Наташу на минутку.
Педагог Гарова изобразила на лице сценку: «Как будет угодно, сударь!» — и, не притворяя дверь, направилась в глубь квартиры.
