Янкель сидел тут же. Но как-то наготове. Будто чего-то ждал лишнего.
Вдруг он поднялся и занял место до самого наката землянки.
И резанул рукой:
– Ладно, Рахиль, хватит на первый момент. Поспи.
Мама послушно закивала.
Мы с Янкелем вышли.
Я спросил:
– Зачем она такие нервные рассказы делает? Понятно, женщина… Готовилась к встрече. Может, даже репетировала. А мне, может, сначала ей хотелось как матери тоже про себя рассказать. Надо забыть. И мне, и ей. Сейчас нас ждут новые испытания. А она старое на хлеб намазывает. А это ж не масло. Как ты думаешь, Янкель?
– Не масло. Она и правда репетировала. Я ей сказал, что привезу тебя. Она мне ой сколько рассказала. Ой, сколько… Не дай бог…
– А ты ей про меня рассказал? Про отряд?
– В общем и целом. Но про твое мужество и беззаветную смелость отметил.
Мне стало лучше.
– Короче, Янкель. Забудем. Ты маму пригрел. Давай как в военных условиях – без вопросов.
Я сам удивлялся своим словам и настроению. Еще пару часов назад я мечтал узнать про родителей. По-человечески выпытать у Цегельника всю глубину. А тут выслушал из первых уст и сам ставлю крест. Но то говорил не я, а мое истерзанное сердце.
И сердце продолжало, чтоб облегчиться:
– Янкель! Я убил человека. Немца. Ты меня скрываешь. И это есть вся правда. С моей стороны. У тебя есть своя сторона. Если ты захочешь, ты мне дашь ее понять. Меньше знаешь – меньше достанется врагам. Твоя учеба? Твоя. Теперь давай задание на ближайшие дни.
Янкель молчал. У него проступал виноватый вид.
Он сказал:
– Нисл. Я дал слабину. Я сказал Рахили, что ты тут. Она совсем плохая. Моисея не стало. Ее надо было поддержать. И я раскрыл про тебя. Теперь она не может возвращаться в Рыков. Она не сможет тебя бросить. Она к тебе прилепится. И ты ее не отлепишь. И я ее не отлеплю. Ей надо оставаться тут, с тобой. Ее надо тянуть. Потянешь?
Я растерялся. Сейчас не война, чтоб пожилой больной женщине постоянно находиться в лесу. Хоть и в удобной землянке.
Я высказал свое сомнение Янкелю.
Янкель согласился. Мы решили, что мама отправится в Рыков, где она уже прижилась у знакомой Янкеля. Знакомая никому не выдаст, даже если ей мама скажет про меня. Потому что у каждой матери есть сын и запретить ей говорить про него не имеет права никто. Никто. Вплоть до самого сына.
Янкель поведал мне также, что женщина, у которой живет в Рыкове мама, – очень надежный человек. Янкель ее знает еще с партизан. Она находилась с ним рядом с 43-го года. Вместе они воевали. У них зародилась привязанность. Женщина украинская, простая и честная. Не раз и не два рисковала ради Янкеля. И он ради нее. Про любовь они между собой не говорят. Но если кто захочет их разлучить, тот получит. Янкель сжал кулаки и погрозил в небо.
