Смоленская площадь выглядела обшарпанной, но не хуже остальных районов Москвы. Алекс быстро шла по Садовому кольцу и справа от неё возник большой многоэтажный дом. В середине дня в доме, похоже, почти никого не было.
Квартира номер 22 находилась в третьем подъезде. Алекс поднялась на второй этаж и прошла по узкому коридору. Оставалось надеяться, что Анна Дьяченко дома. Алекс тихонько постучала.
– Кто там? – донесся голос из-за двери.
– Александра Престон, – представилась Алекс, уповая на то, чтобы соседей не было дома и никто их не подслушал, – я подруга Насти. Можно войти?
Дверь приоткрылась, и оттуда выглянула женщина. Журналистка наклонилась и прошептала:
– Она попросила передать вам письмо.
Анна Дьяченко молча впустила незнакомку. Из прихожей была видна кухня – видимо, общая – и короткий коридор с двумя дверьми по обеим сторонам. В прихожей стоял запах вареной капусты и грязного белья.
Мать Насти подвела журналистку ко второй двери слева и впустила ее в комнату. В этом узком помещении у двери стоял крашеный застекленный шкаф и маленький столик напротив него. Над столиком висело несколько полок с посудой, сложенной одеждой, книгами. Еще там стояли в ряд маленькие фотографии. В дальнем углу размещалась кровать, у подножья которой располагалось единственное окно в комнате с видом на стену другого дома. Рядом стояла накрытая одеялом лавка с подушками, украшенными искусной вышивкой. Может быть, эта лавка служила Насте постелью, подумала Алекс.
Отдельной ванны здесь, судя по всему, не было. Видимо, ее, как и кухню, тоже приходилось делить с другими обитателями этой коммунальной квартиры. Алекс почудилось, что она попала в тюрьму, от этого ощущения она содрогнулась.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила ей Анна, показав на лавку. Алекс села. Пока мать Насти доставала для себя стоявший у стола стул, Алекс рассматривала ее лицо и движения. Они с дочерью были очень похожи, хотя у матери волосы были скорее седыми, чем белокурыми. Глаза были такие же, как у Насти, – ярко-голубые, но смотрели они из-под опустившихся от возраста и усталости век. У Анны был такой же выразительный рот с полными губами. Но лицо у женщины выглядело изможденным. Было видно, что она хронически недоедает.
– Пожалуйста, расскажите мне о дочери, – попросила Анна, сложив длинные мозолистые ладони. – С ней все хорошо?
– Да, все прекрасно, – какое счастье, что Алекс могла это сказать. Принести плохую весть этой женщине было бы сущим кошмаром. – Ее повысили и перевели в другой полк. Теперь она летает на самолетах, которые лучше предыдущих.
