Отвратительная старуха, уцепившись своими костлявыми пальцами за борт колесницы рядом с колоссальной фигурой богоподобного Фараона, представляла странное зрелище; но его видели лишь звезды, мерцавшие в темной лазури неба. Тамар напоминала теперь одного из злых гениев чудовищного вида, сопровождающих преступные души в ад. Так сближают страсти тех, кто не должны были вовсе встречаться.
Кони, побуждаемые бичом, неслись вперед, и колесница прыгала по камням со звоном меди.
В это время Тахосер спала рядом с Рахилью, и странное сновидение посетило ее.
Она видела себя в громадном храме; колонны безмерной высоты поддерживали голубой потолок, усеянный звездами наподобие неба; бесконечные линии иероглифов шли вдоль стен среди символических картин, написанных сияющими красками. Все боги Египта сошлись в этом общем святилище, боги не из меди, базальта или порфира а в образе живых существ. В первом ряду сидели божества высших небес: Кнэф, Буто, Фта, Пан-Мендэс, Хатор, Фрэ, Изида; затем двенадцать небесных божеств, шесть мужских: Ремфа, Пи-Зэус, Эртоси, Пи-Гермес, Имутес, и шесть женских: Луна, Эфир, Огонь, Воздух, Вода, Земля. За ними кишела смутная, неопределенная толпа — триста шестьдесят пять Деканов или домашних демонов каждого дня. Потом виднелись земные боги: второй Озирис, Хароэри, Тифон, вторая Изида, Нефтис, Анубис с головою пса, Тот, Бусирис, Бубастис, великий Серапис. А вдали, в полумраке рисовались идолы в образе животных: быки, крокодилы, ибисы, гиппопотамы. Среди храма в открытом саркофаге покоился великий жрец Петамуноф, с освобожденным от повязок лицом, и насмешливо смотрел на это странное и чудовищное сборище. Он был мертвым, но живым, и говорил, как это часто видится во сне; и он говорил дочери: „Обратись к ним с вопросом и спроси, боги ли они?”
И Тахосер пошла к ним и спрашивала их, все отвечали: мы только числа, законы, силы, свойства, излияния и мысли Бога; но ни один из нас не есть истинный Бог.
Поэри появился на пороге храма и, взяв Тахосер за руку, повел ее к такому яркому свету, что перед ним солнце показалось черным, и среди этого света в треугольнике сияли неведомые слова…
Между тем колесница Фараона мчалась среди всяких препятствий, и в узких местах ободья колес царапали стены.
— Умерь бег твоих коней, — сказала Тамар, — стук колес в этом уединении может разбудить беглянку, и она снова ускользнет от тебя.
Фараон нашел основательным ее совет и, несмотря на нетерпение, сдержал порывистость коней.
