Господин в цилиндре направился к двери, но остановился и сказал строго:
– Но имейте в виду… Если они у меня испортятся через две недели, деньги обратно… Скандал устрою…
Оставшись один, приказчик уныло почесал затылок.
– Ох, не надеюсь я на этот самый товар. Как пить дать провоняются. А потом скандалу не оберешься. Уж лучше закрыть лавочку. Э-эх!
1924
Макдональд и Гендерсон посетили Черчилля, который встретил их вопросом: «Вы пришли сообщить мне, что Генеральный совет отменил всеобщую забастовку?»
Получив отрицательный ответ, Черчилль сказал: «В таком случае мне, к сожалению, не о чем с вами говорить».
«Известия»
Газеты пишут об этом так, но в действительности было иначе.
– Господин Черчилль! Там вас двое каких-то на кухне дожидаются.
– Ладно. Подождут.
– С семи часов утра сидят. Кухарке мешают.
– Кто такие?
– А кто их знает. Говорят, будто рабочие представители.
– Рабочие? Представители? – оживился Черчилль и даже порозовел. – Что же вы молчите! А ничего такого эти представители не говорили?
– Никак нет. Не говорили.
– Просите.
– Здравствуйте, братцы!
– Здрав!.. Жлай!.. Господин министр!..
– Что скажете хорошенького своему старому другу Черчиллю? Не явились ли вы сообщить мне, что Генеральный совет профсоюзов отменил всеобщую забастовку? Э?
– Н… никак нет…
– Так какие же могут быть между нами разговоры? Вон!
– Хи-хи!.. Ваш… снят… ство! Не признаете разве? Всмотритесь: мы же ваши старые, извините, лакеи. Я-с – Макдональд, а вот он-с – Гендерсон. Идем это мы, значит, по улице и дай, думаем, зайдем к своему старому барину… Вроде как бы с визитом. Хи!
Черчилль побагровел и затопал ногами:
– Макдональд?! Гендерсон?! Вон! Вон! Вон!
– Вашсиясь… не велите казнить, велите слово вымолвить! Как перед истинным богом… И Гендерсон может подтвердить. Гендерсон, подтверди!
– Мол-лчать! Предатели! Забастовщики! Против правительства осмелились выступить, сук-кины дети? На короля руку подняли? К-канальи! Барину своему свинью подложили? Отвечайте!
– Никак нет! Лопнуть нам на этом самом месте! Ни сном ни духом не виноваты.
– Как же не виноваты? А кто ж, по-вашему, эту всю кашу заварил, как не вы, а?
– Н-никак-с!.. нет-с!.. Ни сном ни духом!.. Потому мы одно-с, а рабочий класс это все и сделал. А мы – никак нет… Неповинны. Лопни мои глаза. Да рази ж мы б осмелились? Да на своего благодетеля, на своего кормильца-поильца! Да поднять? Да руку? Да ни в жисть! Что вы, вашсиясь! Во имя бога действительно призывали, а что там что-нибудь такое – ни-ни! Верьте совести!
