– Как это «уходи»?
– А так, очень просто – уходи! Со службы уходи.
– У меня семья из восьми человек!
– Так и нечего в газетах сотрудничать. Уходи.
– Товарищ!
– Я тебе не товарищ. И нечего тут околачиваться. Сеанс окончен. Уходи. А не хочешь уходить, так я тебя уйду. Понял?
Сказано – сделано. Ровнехонько через две недели рабкор Третьяков был уволен. Дело о его незаконном увольнении попало к губпрокурору, и, конечно, последний через доринтрудпути постановил Третьякова восстановить в должности.
Однако неукротимый Былов уперся руками и ногами.
– Не желаю принять обратно – и никаких! Пускай служит на другом участке!
– Хорошо, – покорно сказал Третьяков и согласился перейти на 2-й участок службы пути.
– Переходи, переходи, – пробурчал ему вслед мрачный Былов, – я тебя, брат, и на втором участке докопаю! Будешь у меня знать, как в газетах писать!..
Третьяков пришел в ПЧ-2 к Неведрову и сказал:
– Товарищ Неведров, я служу на дороге двадцать лет…
– Так-с.
– Являюсь кандидатом ПД с двадцать второго года.
– Так-с.
– Выдержал экзамен при правлении дороги на эту должность.
– Так-с.
– А на нашем участке есть свободная вакансия ПД.
– Есть вакансия. Верно.
– Так прошу меня назначить.
– Увы, Третьяков! – тяжело вздохнул Неведров. – Не могу я тебя назначить на эту вакансию. Работник ты хороший, это факт. Служишь двадцать лет – факт. И все права на должность ПД имеешь – это тоже факт. А назначить не могу.
– Почему же?
– По тому самому. Мне о тебе много говорил Былов. Беспокойный ты человек, Третьяков. Писать очень любишь, Третьяков. И по этому самому не бывать тебе, Третьяков, ПД. Уж такая, значит, твоя судьба рабкоровская. До свиданьичка, Третьяков!
У рабкора Третьякова шесть душ детей, из которых трое учатся в Серпухове, а живет он, рабкор Третьяков, на перегоне, в трех верстах от станции, так что ребятишкам приходится ежедневно молотить пешком по шести верст. Туговато.
Желая облегчить положение своей семьи, рабкор Третьяков подал заявление о перемещении его на свободную вакансию в Люблино по той же должности ПДР.
Вопрос о перемещении был согласован в соответствующих инстанциях, и Третьякову было предписано переместиться на 1-й участок.
Третьяков явился к ПЧ 1-го участка и побледнел. На месте ПЧ-1 сидел не кто иной, как сам грозный Былов собственной персоной.
– Как! – воскликнул Былов. – Ты опять здесь? Не потерплю! Не допущу! Не р-р-разрешу! Не надо мне тут никаких писателей!
– Так ведь я же имею официальный перевод!
