Емельян Черноземный опытным жестом накинул на шею веревку и, рыдая, продолжал:
– Был я буйный, веселый парень… Золотая была голова… А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва. И-и-эх-х!.. Пропадает, барин, самородок!..
– Вы не сделаете этого! – воскликнул профессор, обливаясь холодным потом.
– Изделаю, – тихо сказал Черноземный, осторожно раскачивая ногами стул.
– Давайте зачетную книжку! – прохрипел профессор Доадамов.
Следующий визит Емельяна Черноземного был в редакцию толстого журнала «Красный кирпич».
Раздвинув богатырским плечом кучу бледно-зеленых молодых людей, Емельян Черноземный бодро вошел в кабинет редактора и остановился перед столом.
– Чем могу? – спросил бритый редактор.
– Демьяна Бедного знаешь? – коротко спросил Емельян.
– Знаю, – нерешительно сознался редактор, высовывая голову из вороха непринятых рукописей.
– Максима Горького знаешь?
– Знаю.
– Емельяна Черноземного?
– Зн… То есть н-не знаю…
– Не знаешь? Так сейчас узнаешь!
Емельян Черноземный высморкался в толстовку и быстро вынул из-за пазухи рукопись.
– Коли не знаешь, тады слухай:
Эх, сглодал меня, парня, город,
Не увижу родного месяца,
Распахну я пошире ворот,
Чтоб способнее было повеситься!
– Приходите через две недели, – сказал редактор устало. – Впрочем, стихи, вероятно, не подойдут…
Емельян Черноземный поставил перед собой бутылку водки и тяжело вздохнул.
– Не подойдут? Тады буду пить, покедова не подохну. И-эх! Оно конешно, может, которые городские парни завсегда свои стихи печатают. Нешто за городскими угоняешься? А мы что?! Мы ничего! Мы люди темные, необразованные. От сохи, значит, от бороны. Был я буйный, веселый парень… Золотая моя голова… А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва… Под мостами, может, ночую… На бересте, может, гвоздиком рифмы царапаю… И-эх-х!
С этими словами Емельян Черноземный быстро забил в стенку редакторским пресс-бюваром гвоздь, привязал веревку и сунул свою голову в петлю.
– Остановитесь! – закричал редактор.
– Руп за строчку, – тускло возразил Емельян Черноземный. – И чичас чтоб!
– Берите! – прохрипел редактор. – Принимаю. Контора открыта до двух. Не опоздайте…
Следующий визит Емельяна Черноземного был к Верочке Зямкиной.
– Здорово, девка! – сказал Емельян Черноземный, входя в комнату. – Придешь ко мне, что ли ча, ночью на сеновал, Сретенка, Малый Желтокозловский переулок, дом восемь, квартира четырнадцать, звонить четыре раза, спросить товарища Мишу Тарабукина (а Емельян Черноземный – ефто мой литературный ксюндоминт)? Али не придешь?
