— Сколько ты выпила этого пунша? — строго спросил он.
— Еще не все, — заявила она с отчаянной улыбкой и залпом осушила бокал.
— Дерзишь, девочка? — невозмутимо заметил он.
— Это больше похоже на самозащиту, Блейк, — призналась она, глядя на него поверх пустого бокала и ощущая на воспаленных губах прохладу хрусталя. — Я хотела набраться смелости, чтобы не обращать внимания, когда ты начнешь меня мучить.
Он глубоко затянулся.
— Это было полгода назад, — сказал он сухо. — Я об этом забыл.
— Ничего ты не забыл, — вздохнула она, видя по напрягшемуся лицу Блейка, что его захлестывает волна холодного бешенства. — Я ведь действительно не знала, что было у Харриса на уме. Наверное, мне полагалось бы это знать, но я ей-Богу не знала.
Он тяжело вздохнул:
— Конечно, не знала. Я привык считать, что это хорошо. Но чем старше ты становишься, тем больше я в этом сомневаюсь.
— И Мод говорит то же самое, — прошептала она, спрашивая себя, умеет ли он читать чужие мысли.
— Кажется, она права. — Он еще раз пристально оглядел ее всю в этом изящном и таком смелом платье, и его темные зрачки сузились. — Тебе еще рано носить такие туалеты.
— Значит ли это, что, когда я стану взрослой, ты позволишь мне носить их? — мягко спросила она.
Темная бровь выразительно поднялась.
— Я не заметил, чтобы ты нуждалась в моем позволении.
— И тем не менее я, кажется, в нем нуждаюсь, — настаивала она. — Стоит мне шаг ступить, как ты начинаешь язвить и издеваться.
— Все дело в том, что ты имеешь в виду, говоря о взрослении, — возразил он, давя в пепельнице сигарету. — Неразборчивость в знакомствах решительно запрещается.
— Однако себе ты ее позволяешь, не так ли? Его голова резко откинулась назад, глаза вспыхнули гневом.
— Какого черта ты интересуешься моей частной жизнью? — ледяным тоном осведомился он.
Ее отодвинули в сторону, поставили на место.
— Я… я просто поддразнила тебя, Блейк, — неловко оправдывалась она.
— Я не шучу, — отрезал он.
— Ты никогда со мной не шутишь, — произнесла она жалобно.
— Ты ведешь себя как глупая девчонка. Она прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы. В ее мягких живых глазах задрожала обида.
— С вашего разрешения, — сказала она с горечью, — я отправлюсь домой играть в куклы. Спасибо за теплый прием, — прибавила она срывающимся голосом и отошла от него. Прокладывая себе путь сквозь толпу, она впервые пожалела о том, что попала в семью Блейка.
