«Мерседес», в котором сидела Ива рядом с молодым человеком, видели в эти дни не только на улицах Москвы, но в Абрамцеве, в Загорске – очевидно, Ива показывала своему новому другу достопримечательности столицы.
…В новом нарядном платье, с аккуратно накрашенными губами, она сидела за обедом и притворялась, что с аппетитом ест гороховый суп. Она вздрогнула, услышав шум подлетевшей машины, и, когда Марья Петровна спросила, кто бы это мог быть, ответила:
– Не знаю.
Молодой человек легко подошел к подъезду, негромко постучал, а когда Марья Петровна открыла двери, поклонился ей так изящно, что она невольно почувствовала себя даже не в девятнадцатом, а в восемнадцатом веке.
– Прошу извинить меня, глубокоуважаемая Мария Петровна, – сказал он, – но некоторые черты в характере вашей прелестной дочери побудили меня явиться к вам без предварительного уведомления. Позвольте представиться: Леон Спартакович Пещериков.
– Пожалуйста, – только и ответила растерявшаяся Марья Петровна.
Гость прошел в столовую, где Алексей Львович встретил его с недоумением, а Ива – сдержанно, стараясь изо всех сил казаться старше своих лет и поэтому выглядевшая года на два моложе.
– Прошу извинить меня, глубокоуважаемый Алексей Львович, но обстоятельства, связанные с некоторыми чертами характера вашей дочери, не позволили мне предварительно осведомить вас о моем посещении. Меня зовут Леон.
Нельзя сказать, что это изысканное представление не понравилось Алексею Львовичу, который много лет читал лекции в Библиотечном институте и требовал от своих учеников, чтобы они говорили не запинаясь. Но называть своего неожиданного посетителя по имени, без отчества показалось ему неприличным.
– Очень приятно, – сказал он. – Но хотелось бы узнать, как вас все-таки по батюшке?
– Леон Спартакович, – с готовностью ответил молодой человек.
– А позвольте узнать, Леон Спартакович, чему я обязан вашим посещением?
Молодой человек засмеялся.
– Ах эта Ива, проказница, шалунишка! Неужели она не поставила вас в известность о нашем совместном намерении, не нуждающемся, по ее мнению, в вашем одобрении и согласии? Существует много вариантов того, что я считаю честью вам сообщить. Вопреки очевидной старомодности я предпочитаю два нижеследующих: сочетаться законным браком и предложить руку и сердце.
Другое старомодное, но сохранившееся понятие, а именно – «ошеломить», некогда означало "ударить по шелому". Для Алексея Львовича оно в эту минуту подходило, хотя никакого шелома не было, разумеется, на его почтенной седой голове.
