— Да, афиняне приговорят тебя к смерти, — резко сказал Перикл и посмотрел Фидию в глаза — не ранили ли его эти страшные слова.
Нет, не ранили. Фидий отпил глоток вина, бросил в рот щепотку сыра, прожевал его и спокойно сказал:
— Смерти я не боюсь. Страшен позор: ведь меня обвиняют в том, в чём я невиновен. Менон утверждает, что я похитил часть золота, которое было отпущено на изготовление одежд для статуи Афины Парфенос. Но я не взял ни дарика, это легко проверить: ведь все одежды Афины можно снять и взвесить.
— По нашим законам статую Афины разбирают и чистят только накануне Великих Панафиней[19], до которых ещё три года, — возразил Перикл. — Теперь же никто не прикоснётся к одеянию богини.
— Но ради истины! — возмутился с молодой горячностью Сократ.
— Законами устанавливается не истина, а порядок, — ответил Перикл. — Судьи поверят Менону: он помощник Фидия, он всё видел, лопнули бы у него глаза! За что он мстит тебе, Фидий?
— Менон? За то, что я не получал за работу ни обола[20] и ему не платил. Теперь ему заплатили за клевету наши враги. Ничтожный человек! — махнул рукой Фидий и закашлялся.
— Испей вот этого, — предложил Фидию Эвангел. — Это подогретое вино, оно облегчит тебе грудь. Я нёс этот кувшин в овчине.
— Ты балуешь меня, добрейший Эвангел, — сказал Фидий, выпив предложенного вина. — И тёплое, и сладкое, и ароматное, потому что с мёдом и травами.
— Согрето по настоянию Аспазии. Она же влила в него мёд, собранный пчёлами на горных лугах Гиметта[21], и настой из самых лучших и целебных трав.
— О! — воскликнул Фидий. — В таком случае это напиток бессмертия!
Перикл не знал о том, что тёплое вино велела принести для Фидия Аспазия. Теперь же, услышав, что сказал Эвангел, обрадовался его словам: они, кажется, были весомее тех, что услышал Фидий об Аспазии раньше из его, Перикловых, уст. Умна Аспазия, но добра и равно ценит в других послушание и независимость.
Вошёл стражник и сказал, что в соседнем! камере умирает узник и просит перед смертью кружку вина.
— Отнеси ему мою, — предложил Фидии. Скажи ему: от Фидия, от брата его но несчастью.
— Отчего умирает узник? — спросил Софокл. — От какой болезни?
— Он нанёс себе рану и истёк кровью, — ответил стражник. — Говорит: «Надоело сидеть в тюрьме, веселее бродить по царству Аида».
У Эвангела не нашлось в корзине ещё одной кружки, чтобы предложить её Фидию взамен той, что взял тюремщик. Пришлось ждать его возвращения и лишь после этого продолжить трапезу. Едва стражник удалился, вернулись к прерванному разговору.
