«О, как же это всё не похоже на храм Феодора! — размышлял Пифагор. — Утрачено гармоническое изящество геометрических линий. Треугольник, ключ вселенной, отягощён чуждой ему сценой. И разве чудо нуждается в свидетелях? С лица Геры ушла беспомощная застенчивая улыбка, присущая старинным священным изображениям.
Прижатые, словно приросшие к телу руки, отделившись, приобрели женскую полноту. Азия не только захватила ионийское и эолийское побережья, она, перешагнув пролив, овладела душами новых самосских художников, презревших древний отеческий стиль».
Пифагор поставил ногу на ступень.
«Сколько потребуется столетий, чтобы она сравнялась с теми, истёртыми», — подумал он и проговорил:
— Но это же другой Герайон.
— Конечно, другой, — отозвался отец. — От Герайона твоего детства не осталось и следа.
— Пожар? — спросил Пифагор.
— Началось это так, — нахмурился Мнесарх. — Вскоре после того как Поликрат с дюжиной гоплитов[17] внезапно захватил акрополь, поддерживавшая его толпа рассыпалась по городу. Многие геоморы в надежде найти убежище бежали в Герайон, но преследователи отрывали людей от алтаря, выволакивали наружу и убивали. Великий храм сгорел от опрокинутого светильника. Гасить было некому.
— Какое несчастье!
— Тиран дал обет отстроить святилище, — продолжил Мнесарх. — Может быть, он будет богаче и краше прежнего, построенного Ройком[18] и украшенного Феодором, но разве то, что я пережил, можно забыть?
— Ты тоже скрывался в храме, отец?!
— Нет, в тот день я там работал вместе с Феодором. Учитель попытался преградить вход в храм и был раздавлен.
— А кто же этот Поликрат, ставший тираном? Чужеземец?
— Да нет, он коренной самосец, по отцу потомок Анкея. Ты должен помнить Эака.
— Припоминаю. Кажется, у него был сын Пантагнот по кличке Кривой.
— Это младший. А старшие, Силосонт и Поликрат, были наёмниками на службе у фараона Амасиса. Пантагнота за строптивость Поликрат, придя к власти, почти сразу убил, а с Силосонтом несколько лет правил вместе, но потом избавился и от него, и тот отправился в Египет. Сейчас Силосонт на Пелопоннесе, где возглавляет самосских беглецов. Добивается власти, полагая, что по старшинству она должна принадлежать ему. Самосцы говорят о нём с уважением. Но что я всё о Поликрате...
Отец и сын медленно поднялись по ступеням и через проход, образованный двумя пахнувшими кедровой смолой столбами (видимо, дверь ещё не была готова), вступили в храм. Взгляд Пифагора нащупал поодаль грандиозный квадрат алтаря пепельного цвета и в центре его зеленеющую иву.
