В средине дня к выстрелам из пулеметов и автоматического оружия добавился артобстрел.
Мы увидели, как центральная часть здания Дома Советов вздрагивает и рушится под обстрелом стоящих на мосту и у гостиницы «Украина» танков. В чем-то повезло: танковые снаряды летели в центральную часть здания, мой же кабинет находился в правом крыле, стоящем перпендикулярно фасаду. От снарядов мы были избавлены, но при малейшем качании жалюзи на окнах, раздавались выстрелы из стрелкового оружия.
Какие мысли были в те часы и минуты?
Конечно, мысли о невероятности происходящего. Мы, избранные народом депутаты парламента России, находимся в стенах своего парламента, а по нам стреляет родная российская армия.
Где-то в средине обстрела Н.А. Павлов, чертыхаясь и переползая ближе к столу заседаний комитета, спросил:
— Сергей Николаевич, ты человек военный, прошел солдатом Афганистан. Что надо будет делать, если в кабинет залетит снаряд?
Все разговоры смолкли в ожидании моего ответа.
Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Размеренно и спокойно, но так, чтобы слышали все, я ответил:
— Если в кабинет залетит снаряд, то подождать, когда пыль от разрыва осядет, и действовать по ситуации.
Шутка была рискованной, но восприняли.
Только во второй половине дня, когда начались переговоры, и обстрел прекратился, мы смогли пробраться в центральную часть здания парламента. По пути туда увидели и внутри здания, и снаружи тела погибших защитников. Первыми погибшими для меня стали те, что лежали на косогоре напротив 20 подъезда у символического бруствера. Еще накануне я беседовал с окапывавшимися там двумя молодыми казаками.
Снаружи через громкую связь передали, что предлагают всем женщинам и журналистам покинуть здание, гарантируя их безопасность. Увидев в зале Совета Национальностей Надежду Гарифуллину, все дни находившуюся рядом с нами, я подошел к ней:
— Надежда Халиловна, вы страшно устали. Журналистам обещают безопасный проход. Идите.
Взгляд, который на меня бросила эта замечательная женщина, просто обжег:
— Я думала, что я Ваш соратник. Неужели для вас, Сергей Николаевич, я только журналист и женщина?
Поняв, что невольно глубоко обидел не просто блистательную журналистку, «золотое перо» боевой «Советской России», а, действительно, близкого и давнего друга, единомышленника, я искренне и горячо извинился за свою глупость.
Часть журналистов и сотрудниц аппарата покинули здание. Из женщин-депутатов — никто:
— Если мы будем выходить, то только вместе с нашими мужчинами-депутатами.
