– Как здорово! – восхищалась не избалованная изыском и богатством Лена. Думаю, такое великолепие ей и прежде видеть не доводилось. – Сейчас кухарку кликну, вместе и перенесем посуду в трапезную. Там шкаф стоит, туда и поставлю.
Лена, напевая что-то веселое, вихрем унеслась по лестнице вниз. Я смотрел вслед сияющей от счастья жене и радовался – не зря мы столько трудились впотьмах в ходах и камерах подземелья! И в очередной раз подивился превратностям судьбы: драгоценности эти были из того самого заброшенного колодца, который едва не стал моей могилой…
Я стал потрошить последний мешок. Здесь уже разное было – фибула для плаща, маленькая нательная иконка-складень и прочая мелочь.
Я выбрал массивную золотую цепь довольно неплохой выделки и оттер ее до блеска. Затем вышел во двор и позвал Васятку, который занимался с воинами. Он подбежал – вспотевший, с горящими от азарта боевых занятий глазами.
– Звал, отче?
– Звал, сынок. Ну-ка, примерь на себя. – И я протянул ему цепь.
Васятка – впрочем, какой он Васятка – парубок уже, стало быть – Василий, боярский сын, воткнул саблю острием в землю, принял от меня цепь и надел на шею.
– Ну, как?
– По-моему, замечательно.
Нас обступили боевые холопы.
– О, с обновкой тебя! – поздравил Федька-заноза.
– Цепочка хороша, прямо – боярин, – восхищались ратники.
От слов таких Василий заулыбался, расцвел.
– Спасибо, отче. Это за что же подарок такой?
– За прилежание в занятиях воинских. Думаю, в следующий поход новиком со мной пойдешь, пора приучаться к боярской службе.
– Давно пора, вон другие ребята уж сходили по разу, а ты меня все не берешь.
– Сеча – не детская забава, и вороги тебе в бою скидку на молодость да неопытность делать не будут. Срубят буйную головушку, и все. Потому и не брал, что считал – не готов ты.
Вмешался Федька-заноза.
– Да он уже не хуже многих сабелькой владеет, из пищали стреляет, да и Демьян его из лука учит стрелы метко пускать. Думаю, он в бою не оплошает, коли не струсит.
Василий насупился:
– Это почему же я струшу?
Я похлопал его по плечу.
– Не обижайся. Трус человек или нет, можно сказать только после первого, а то и после второго боя. Федор уже давно со мной, делом доказал, что не трус, так же как и другие ратники. Вот они все – не трусы, потому так говорить могут. Людей без страха не бывает, только один может в себе страх тот подавить, а другой – нет. А боятся перед боем все.
Василий кивнул и отошел в сторону. Ничего, молодо-зелено, побывает в первом бою – сразу многое поймет.
