С левого края сшибка перешла в свальный бой. Оттуда доносились звон и лязг железа, крики раненых, ржание подрубленных лошадей.
Я бросил взгляд направо – в глубине дубравы маячили татарские кони, а может, и засаду там держали – под «притворное бегство», если лучным боем не удастся конницу Плещеева опрокинуть и рассеять.
Во мне закипала злость: «А на обе стороны повоюйте теперь или – кишка тонка?»
Я повернулся к своим:
– Передайте дальше: разворачиваемся в цепь, все делаем тихо, никакого шума и криков.
И добавил для Федора, что был рядом:
– Останется до татар сотня шагов – делаем короткую остановку и стреляем из мушкетов. Потом – сабли наголо и вперед.
Ринулись мы молча вперед, и оставалось уже не больше пары сотен шагов, как заметили нас татары, завыли, завизжали и стали разворачивать коней. Да поздно уже.
Я поднял руку. Мы на миг приостановились. Десяток вскинул к плечу мушкеты – залп! Все заволокло едким дымом. А хлопцы уже – мушкеты за плечо, рванули сабли из ножен и – «Ура– а-а!». Чего уж после залпа молчать? Десять мушкетов сделали свое дело. Заряжены они были крупной – на волка – картечью. Почитай, в итоге получили татары пулеметную очередь на всю ленту…
Корчились на земле сбитые с седел татары, бились в агонии лошади.
Мы со свежими силами врубились во вражью массу. Денисий с конниками отрезал заметавшимся задним бойцам татарского отряда пути отхода. Его всадники секли крымцев из луков и саблями, топтали падавших наездников. В ход шли и копья. Дюжий молодец слева от меня приподнял на копье неудачливого всадника, мгновение – и вот он на земле, с выпученными глазами и широко открытым ртом хватает воздух. Я работал обеими руками – зря, что ли, учился у двоерукого воина, татарина Сартака? Сабли жадно чавкали и брызгались кровью, рубя татарское тело. В таком месиве руководить боем уже нельзя – только рубить, рубить, колоть, резать… Я лишь успевал время от времени бросать взгляды налево – на Василия. Как он там, не требуется ли помощь?
Дрогнули татары, оказавшись между молотом и наковальней. И рады бы уйти, да некуда. Впереди – вологодцы, сзади – мы.
Прыснули они в стороны, уходя из-под удара поодиночке, малыми группками стали убегать, нахлестывая коней.
Были и те, что остались на лугу, только продержались они недолго. Посекли мы их всех. Дольше всех держался их мурза со слугой или телохранителем. Лихо работал он саблей и не одного нашего ратника уже ранил. Церемониться с ним я не стал, вытащил пистолет и элементарно всадил ему пулю в бок. Завалился мурза на шею коню, отчаянно завизжал слуга, соскочил с лошади, подбежал к господину, увидел, что он мертв уже, и сам бросился грудью на копья русские.
