— Палван, — приговаривал Худойбердиев и лицо его становилось задумчивым. — Такой худой, а богатырь. Настоящий палван. Сколько было тостов и все выдержал. Вот это понимаю — журналист…
Макаров сделал вид, что не слышал последней фразы. Что мне оставалось делать? Цеховую честь надо защищать…
Мы попрощались с Худойбердиевым и, растроганные, побрели вдоль правого берега Алтын-Дары. Было тепло и сухо. Подъем почти незаметен. Река весело прыгала с камня на камень.
«Прекрасна наша профессия, прекрасна наша жизнь», — думал я, когда кофр фирмы «Никон», который мы несли по очереди, тащил Макаров.
Потом был затяжной подъем, и я лежал на гальке у перевала Терс-Агар, проклиная себя за легкомысленную защиту цеховых интересов. Шуршащий шум обволакивал меня со всех сторон. Вместо крупы пошел легкий снежок, а я все не мог заставить себя подняться. Не хватало только заночевать на такой высоте без палатки и спальных мешков.
— Надо идти, — мягко сказал Макаров. — Давай рюкзак…
Этого я допустить уж никак не мог: чтобы Олег тащил кроме японских камер и своего мешка еще и мой рюкзак. Я встал на ватные ноги, поднял рюкзак. Мне показалось, что он набит камнями. Шагов через сто высота стала меньше.
В Алтын-Мазар мы свалились сразу после захода солнца. Свалились, как снег на голову, потому что тропинка то и дело терялась и мы скатывались по осыпям куда-то во тьму. В сумеречной воде, заливавшей все вокруг, мы вышли на луг, который после бугров и склонов, показался нам паркетом. На лугу паслись серые лошади и чернело несколько строений.
— Корреспонденты? — спросил нас высокий человек, лицо которого было не разглядеть. — Радиограмму вашу только что получили.
Мы молчали, тяжело дыша.
«Самое смешное во всей этой истории, если караван уже ушел», — думал я.
Макаров думал о том же. Тщательно подбирая слова, он спросил о караване.
— Здесь, — ответил человек — Сентябрь, а плащей — нет. Ватников — нет. Можно идти на ледник без тулупа?
Мы согласились, что идти на ледник без тулупа — не дело.
— О чем в Душанбе думают? А?
На этот вопрос ничего путного мы ответить не могли.
— Ладно, — сказал высокий. — Пошли чай пить.
Он открыл дверь в кибитку.
На кошмах сидели и лежали люди. Они сказали нам обычные слова приветствия и, ни о чем не спрашивая, налили в пиалы черный чай. Сделав несколько глотков, мы начали было путано объяснять, кто мы и зачем пришли в Алтын-Мазар, но старик с очень широкими и очень прямыми плечами остановил нас:
