Фору он нам большую дал — не догнали. Да и к лучшему. Черт знает, что могло случиться: ребята очень злы были на него в первый момент, могли сгоряча… Одним словом, лучше, что не встретились тогда. Повезло, как говорится, обоим.
Р. дошел. Один. Зимой. По леднику.
Повезло, что Мирзобадалов зимовал в Алтын-Мазаре и встретил его с лошадьми: Р. на дежурстве дал за моей подписью радиограмму в Алтын-Мазар, чтобы его встретили у «языка». Вроде он с моего разрешения со станции ушел. Ну, его и встретил караванбаши, привез в Алтын-Мазар, а оттуда в Дараут-Курган проводил.
Через пару дней сидел наш дорогой коллега со своей семьей в Перми в малогабаритной двухкомнатной секции и смотрел цветной телевизор, который мы с ним вместе покупали, когда я в Пермь к нему из отпуска заезжал. А мы кукуем на леднике: работы ровно на четверть прибавилось. Зимовало нас тогда всего четверо. Такие пирожки.
Как вы думаете, чем кончилась эта история? Вернулся беглец! В начале лета собрали на стол, обедать сели и как в кино: появляется Р. Отмахал километров сто пятьдесят по горам. Мирзобадалов на станцию отказался его везти, помня обман, ну и пришлось ему на своих двоих.
Пришел значит. Пригласили обедать. Ложками по тарелкам возим, о погоде, как московские таксисты, говорим. Про главное ни он, ни мы — молчок.
Покурили после обеда. Пошел я на площадку зачем-то. Р. со мной. Говорит: «Обратно пришел. Возьмешь?»
Злости на него у меня лично никакой не было — прошла. Я его знаю давно: в Киргизии работали вместе. Это же тоже не всякий может на старое место вернуться, а?
— Ладно, — говорю, — надо с ребятами сначала посоветоваться. Тут, сам понимаешь, один я ничего решить не могу.
Проспорили до позднего вечера. Двое против одного решили просить управление взять Р. обратно. Когда мы радиограмму дали в Душанбе, Р. будто в спортлото выиграл. Опять гитару свою взял, ударил по струнам. Я ему тихо говорю: «Ямщик, не гони лошадей…» Дескать, погоди, что еще Душанбе решит…
А он рукой машет:
— Главное, что вы решили, ребята. Вот что главное.
Получаем ответ на нашу радиограмму: «Такой-то пусть немедленно покинет станцию». Принес я ему листок, он повертел его в руках. Лицо у него стало белее бумаги. На следующее утро простился и ушел вниз. Больше я Р. не встречал.
Единственное, что я мог для него сделать, — просить Мирзобадалова встретить Р. у «языка» с лошадьми. Веришь, восемь радиограмм дал, прежде чем старика уломал. Нет — и все. Железный старик. Ты с ним поговори, как он с Р. встретился. Мне не сказал. Может, тебе скажет.
