…Рон, Н., Москва и Центр совместно приветствуют Вас».
Из последующих «посланий» нам стало известно, что американцы сообщали ему ранее следующие финансовые данные: «В этом пакете находятся 2000 рублей, по 1000 за июнь и июль… вознаграждение (с января по июнь 1977 года) по 10 000 — итого 60 000 американских долларов. Общий итог: 319 928-92»[11].
О полученных материалах было немедленно доложено начальнику главка генерал-лейтенанту Г.Ф. Григоренко, которого с докладом и соответствующим рапортом вскоре принял Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов.
С учетом нервозности объекта, который мог обнаружить заход посторонних в его комнату, и опасности уничтожения уликовых материалов, а также принимая во внимание характер совершенного преступления, подпадающего под признаки пункта «а» статьи 64 УК РСФСР об измене Родине, было принято решение арестовать Огородника вечером 22 июня 1977 года.
Для этого немедленно был создан оперативный штаб во главе с заместителем начальника главка генерал-майором Виталием Константиновичем Бояровым.
В состав штаба вошли начальник отдела генерал-майор В.Е. Кеворков, его заместитель полковник В.И. Костыря и начальник Службы безопасности МИД полковник М.И. Курышев.
Штаб разместился в непосредственной близости от места проживания Огородника и был оборудован всеми необходимыми средствами связи.
В опергруппу по аресту Огородника, находившуюся в ведении полковника В.И. Костыри, включили также меня и представителей следственного отдела КГБ СССР во главе с полковником А.А. Кузьминым, который в свое время вел допросы американского летчика-шпиона с самолета «У-2» Пауэрса.
Было решено наружного наблюдения за Огородником в этот день не осуществлять. Я должен был встретить его вечером при въезде во двор его дома под предлогом необходимости срочно обсудить с ним детали сообщенного ему М.И. Курышевым предложения о продолжении контакта с «интересующим нас объектом», с которым его познакомили в сауне.
Во дворе дома была организована засада.
Как помнится, быстро сгустились сумерки, и наступил вечер. Во дворе стало прохладно. Через арки дома дул ветер. Создавалось впечатление, будто находишься в аэродинамической трубе. Прошел час, затем другой. Из кустов выглянул В.Е. Кеворков и как бы в поддержку кивнул: «Держись, мол, дождемся!» Одет он был легко и, судя по его виду, так же продрог, как и я.
Прошел еще час, и наконец-то под аркой блеснули фары въезжающей во двор «Волги». По номерным знакам я сразу же определил, что это Огородник. Он припарковался у забора детского сада, вышел из машины и открыл багажник. Я тут же подошел к нему и, поздоровавшись, сказал, что по просьбе Михаила Ивановича необходимо срочно обсудить предложенный ему вариант в деталях. Огородник сказал, что у него нет возражений, и попросил меня помочь ему занести в квартиру увесистые папки с материалами, как он сказал, Тихоокеанского конгресса молодежи. Я согласился. Он открыл багажник и начал перебирать там папки. Крышка багажника была открыта и скрывала руки и голову Огородника, и я еще подумал, что в таком положении — а я стоял сбоку, ближе к левой задней дверце машины, — если он что-то заподозрит, ему будет легко из пистолета или авторучки, стреляющей боевым патроном, попасть мне прямо в живот. Я пожалел, что у меня не было с собой оружия, которым я мог бы защититься или, в случае необходимости, предотвратить его бегство.
