Казалось, ее сопротивление только раззадорило мужика. Он уселся на нее верхом, зажав ее тело между ног, и расстегнул брюки. Потом придвинулся ближе к ее лицу.
– А теперь соси, сука! Я сказал, соси, пока я тебя раком не поставил!
Она изо всех сил сжимала зубы, крутила головой и извивалась под ним, отчаянно пытаясь вырваться. Пусть он лучше убьет ее, чем это.
В попытке засунуть свое орудие ей в рот, он слегка сдвинул ноги и Лесе удалось каким-то чудом нашарить на полу «розочку». На сей раз она не медлила ни секунды. Мужик взвыл от боли, как раненый зверь. И она тут же получила ответный удар по лицу. А следом еще один.
Она кричала и отбивалась. Откуда-то текла кровь. Он выворачивал ей руки, казалось, что они обе сломаны. Он пинал ее с таким остервенением, будто хотел выместить на этой хрупкой, истекающей кровью девчонке, все свои обиды на жизнь.
Леся выла, задыхаясь от боли на грязном полу, смутно надеясь на то, что мать, какой бы пьяной не была, услышит ее крики и придет на помощь.
Он снова навалился на нее всем телом, сдирая одежду, до дикой боли сжал грудь. И, в конце концов, вошел в нее. Она корчилась и визжала от боли и ужаса.
Когда все закончилось он поднялся, натянул штаны, спокойно оглядел рану от «розочки», которую она ухитрилась вонзить ему в плечо. Порез был не слишком серьезным.
Он хотел уже уйти, но на пороги комнаты неожиданно передумал, развернулся и подошел к всхлипывающей на полу Лесе.
– Учти, если ты кому-нибудь пожалуешься, я вернусь и сделаю тебе в сто раз хуже. Ты меня поняла?
И, не дожидаясь ответа, вышел в коридор, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.
Леся не могла потом вспомнить, сколько пролежала вот так на полу, глотая слезы вперемешку с кровью. Ее унизил и изнасиловал человек, имени которого она даже не знала. А перед этим выставил за дверь мужчина, которого она любила больше жизни. У нее отняли все – любовь, крышу над головой, достоинство и даже власть над собственным телом. Она чувствовала странное опустошение. Больше ей терять нечего.
Леся собралась с силами и на четвереньках доползла до своей сумки. Достала первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку и принялась вытирать кровь. Потом очень осторожно поднялась и, держась за стены, побрела на кухню. Тело ныло – казалось, все внутренние органы отбиты.
Мать была у плиты и, на удивление, совершенно трезвая.
– Мама… Ты что же не слышала, как я кричала?
– Ты кофе будешь? – деловито осведомилась мать и поставила на огонь старую турку.
