— Ну а теперь посмотрим, кто из нас не трус. Я вот что предлагаю: каждый, кто считает себя не трусом, обойдет карьер вокруг и вернется назад. Конечно, пешком, не на лошади.
Мы смотрели на Генку и не понимали: шутит он или говорит серьезно. Какой смысл? Страшно, конечно, идти одному в темноту. Да еще выстрел…
— По-моему, мы уже доказали, что не трусы, — сказал Вадик.
— Подумаешь, лошадей украли! — вспылил Генка.
— Вовсе не украли! — возразил Вадик.
— А как это, по-твоему, называть?
— Только не украли, не знаю. — Помолчав, Вадик тоном, будто до смерти обиделся на Генку, продолжил: — Вечно ты что-нибудь придумаешь, а расхлебывать приходится нам троим. Правда, Муха?!
— Правда.
— Держи. — Генка сунул мне хвостик узды и потопал к карьеру.
— Холодно, — пожаловался Вадик.
Я вспомнил про злополучные двадцать копеек и подумал, что папа и мама давно ждут меня, беспокоятся.
— Муха, — услышали мы тихий Генкин голос, — идите скорее сюда.
Мы продрались сквозь кусты и увидели у самой воды лежащего лицом вниз человека.
— У него на голове кровь и на рубашке тоже, — сказал Генка.
— Не кричи, может, они рядом, — сказал Вадик.
— Кто — они?
— Кто стрелял.
Со стороны Березовки сердито, будто ругая жуткую дорожную грязь, ревел тяжелый «МАЗ», с поворота скользнул на нас лучом, слабым, едва не затерявшимся в жидких ветках ивы, в дожде, скользнул — и нет его. Как раз в этот момент человек со стоном перевернулся, попробовал подняться, и мы узнали в нем Алексея Петровича.
— Алексей Петрович? — вскрикнул Генка. — Что с вами?
— Вас, что ли, ранили? — заикаясь, спросил я. — Мы сейчас кого-нибудь позовем.
— А ты сам что! — зарычал ни с того ни с сего Генка.
Я пожал плечами.
— Ждать нельзя, — сказал Генка.
— Ничего, ребята, не беспокойтесь, ерунда. — У него что-то хрипело и булькало внутри.
— Кто это вас? — спросил Вадик.
— Да поди ж тут разберись… — Он вдруг резко отклонился назад, и Генка, не ожидавший этого, едва не уронил его на спину.
— Может, вам искусственное дыхание сделать, я читал, как, — предложил я.
— Дурак! — отрекомендовал меня Генка. — Кровь течет. — Он показал нам свою руку: на ней трудно было что-нибудь увидеть.
— Как же теперь, если кровь, а?
— Беги!
— Куда беги?
— Каждая минута дорога.
— До телефона беги! — сказал Вадик. — Звони ноль три.
— Так я на Карьке?
— На Карьке, — подтвердил Генка.
— Так я бегу?
— Беги!
Я вышел на дорогу и вытащил за собой Карьку. Послышалось урчание мотора. Два ярких желтоватых луча вынырнули из темноты.
