Я не обратила внимания на оскорбление и ответила:
— Трудно сказать. Она очень расстроена, это уж точно, так что не скажешь, нюня она или нет. Может, она только сейчас такая рохля — грустно ей, сам должен понимать.
— Хорошо отбрила, Кэлли, — поддержал меня Сэм Хьюстон.
— Спасибо, — я была сама скромность. — Мне тоже так кажется.
Казалось, весь город уже знал про Агги. Учительница, мисс Харботтл, тоже принялась расспрашивать меня о кузине, и, когда узнала, что у нее уже есть аттестат, спросила, не возьмется ли она помочь с младшими детишками.
— Не знаю, мисс Харботтл. Она дерганая какая-то, шарахается, словно испуганная лошадь.
— Бедная детка! Может, ей получше станет, если она отвлечется. Я поговорю с твоей мамой, но сначала пусть Агата немного придет в себя.
Пока мы играли в классики на перемене, Лула Гейтс спросила, занимается ли Агги музыкой.
— А тебе-то что? — я скакнула спиной вперед, стараясь, чтобы она не заметила, что я чуть-чуть — ну совсем чуть-чуть — задела меловую черту.
— Здорово было бы поиграть с ней дуэтом.
— Тебе не нравится играть со мной? — обиженно спросила я.
— Да ну тебя, ты все время занята — вечно ходишь с дедушкой подглядывать за жизнью насекомых, жаб или другой какой гадости.
Надо признаться, в этом есть доля правды. В теории я люблю играть дуэты, но их надо разучивать, а мне, если честно, лень. Но Лула — мой лучший друг и прекрасный музыкант, не то что я. Она заслуживает кого-нибудь получше. Хорошо, я ее позову к нам, когда Агги немного полегчает.
Я вернулась домой и обнаружила, что Альберто втаскивает в мою комнату маленький шкафчик. Я-то думала, это для Агги, но она уже заняла мой большой шкаф, и мне пришлось втиснуть все свои вещи в маленький. По-моему, совершенно несправедливо — у нее же почти нет вещей. Зато есть этот непонятный футляр — и я все еще не знаю, что в нем.
Агги проводила большую часть дня в постели, да еще задернув шторы. Она лениво копалась во всяких вкусностях, которые ей приносили на подносе, так и кажется, что она умирает от страшной болезни.
Что ни скажешь — разражается бесконечным потоком слез.
Когда я ее спросила, почему она плачет, она ответила:
— Просто не могу остановиться. Я бы уже рада перестать плакать. Что со мной происходит? Никогда такой плаксой не была.
— Не волнуйся, Агги. Скоро поправишься. (Конечно, я понятия не имела, когда она поправится, но почувствовала, что надо ее приободрить.) Хочешь, я расчешу тебе волосы?
