— Что нам делать? — спросил Сэм Хьюстон.
И снова молчание.
— Даже не знаю, можно ли как-нибудь поправить дело, — призналась я наконец.
Сал Росс посмотрел на меня с тоской:
— Может, поговоришь с ней, Кэлли? Как девочка с девочкой. Может, она тебя послушается.
— Кэлли — глупая девчонка, если на то пошло, — ухмыльнулся Ламар. — Мама никогда ее не слушала и слушать не будет. Лучше мне с ней поговорить.
— Нетушки, — завопила я, — ты уж наверняка все испортишь!
— Ну, если ты такая умная, давай сама. Смотри у меня, наломаешь дров — мигом окажешься в загоне у Петуньи.
— Прямо испугал!
Но как я ни храбрилась, я не могла отделаться от мысли, что он и впрямь затолкает меня в хлев к свиньям. Ламар редко задумывается о последствиях и не понимает, что даром ему такое безобразие не сойдет. Единственная сестра валяется в хлеву!
Мы договорились снова встретиться через час, и я поднялась к себе, чтобы собраться с духом перед разговором с мамой. Хорошо. Лучший аргумент, наверно — напомнить маме, что братья сильно скучают по отцу и Гарри (по правде сказать, я не очень-то замечала, чтобы они скучали). Праздник всех развеселит и подбодрит. Не то чтобы наглая ложь, но и не вполне правда. Чем больше я об этом думала, тем фальшивее звучало мое утверждение. Меня мучила совесть. Настроение — хуже некуда. На душе — мрак.
Подтянись, Кэлпурния. Пора отправляться на поиски объекта твоих устремлений.
Я спустилась вниз. В столовой, словно в первый раз, поглядела на портрет родителей, снятый в день свадьбы, двадцать лет тому назад. Я никогда особенно не рассматривала эту фотографию, ну разве только любовалась на старинные наряды, особенно на турнюр маминого платья, такой смехотворно старомодный.
Теперь же я замерла перед портретом. Отец — высокий и статный в парадном костюме, мама — такая красивая, платье украшено брюссельскими кружевами, на голове венец из восковых цветов, длинная, до самого пола вуаль струится словно туманный водопад. Выражение лиц напряженное — надо долго стоять неподвижно, чтобы получилась хорошая фотография, но в глазах — надежда на будущее, предвкушение счастья и новой, совместной жизни.
Все же сбылось, они счастливы. Да? Гляди, кем они стали — столпы общества, гордые родители семерых выдающихся отпрысков (ну, шестерых, Ламар не считается), владельцы преуспевающего хлопкового бизнеса и самого большого дома в городе, все их уважают и ценят. Они именно так представляют счастье, такое счастье им подходит. Кто бы сомневался?
