Ченнэри позвала бы слуг, чтобы съели это, и эта мысль приходила ей в голову, но она
отмахнулась от неё. Она – не сестра.
- Нет, - сказал Эврет, не прикасаясь к ней. – Слишком далеко… немыслимо, - он
сжимал свои волосы, проклиная себя. – Мне так жаль, принцесса.
Она раздражённо ощетинилась, но попыталась переиграть всё в шутку.
- Позавтракаешь? – ворковала Левана. – Я пошлю за подносом, если ты голоден.
- Нет… Моя дочь была с няней всю ночью. Я не планировал…
Левана смотрела на его мускулистую спину, когда он натягивал рубашку.
- Я заплачу няне, Эврет, - она пригладила одеяла рядом с собой.
Он сел на край кровати, чтобы надеть ботинки, покачал головой. После,
поколебавшись, бросил ботинок на пол. Плечи опустились в поражении. Левана
усмехнулась, облизнула ягодный сок на пальцах, готовясь подвинуться, чтобы
освободить место для него на кровати, когда он вновь начал говорить голосом,
преисполненным горем.
- Я пытался уйти. Неделю назад.
Левана колебалась, вытягивая палец изо рта.
- Уйти?
- Мы уже собрались. Я хотел взять Зиму в секцию пиломатериалов, освоить новую
процессию.
Она сощурилась.
- Новую профессию? Рубить деревья?
- Может быть. Или на лесопилку, или даже на стройку, не знаю. Я хотел быть где
угодно, но я здесь.
Ошеломлённая, она отложила поднос.
- Тогда почему нет? Если ты так отчаянно хочешь уйти…
- Её Величество этого не допустит.
Она замерла.
- Я сказал ей об отставке, и она рассмеялась. Она сказала, что ей слишком много
удовольствия доставляет наблюдать, как ты дуришь себя, чтобы позволить мне уйти.
Даже пригрозила отправить стражу за мной и Зимой, если я посмею уйти без её
согласия.
Левана вздрогнула.
- Меня не волнует, что она думает.
- Меня волнует. Она моя королева. Она контролирует меня так же, как и ты.
- Я не контролирую тебя.
Он смотрел на неё, пока выражение лица не показалось и вовсе запутанным.
- А как это называется?
- Я!. Я!. – она впилась ногтями в ладони. – Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. Я
вижу это в твоих глазах каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне.
Он жестоко рассмеялся – не тем тёплым добрым смехом, что она помнила. Указывая
на лицо, он кричал:
- Ты носишь лицо моей жены! Она пропала на две недели, и я был несчастен, а потом
вернулась, и я… Но она не вернулась! Это ты, только ты, разве не манипуляция?!
Отбросив одеяло, Левана завернулась в халат, валявшийся на стуле.
